Занятия начинались через семь месяцев, делать было особенно нечего, поэтому я сказал маме: «Слушай, не хочется мне так долго валять дурака. Я тут подумал – раз есть возможность, лучше поработаю помощником у дяди Раджа».

Она только обрадовалась, что я займусь серьезным делом. И вот на следующий день отец вместе со мной отправился на съемочную площадку к дяде Раджу – спросить, можно ли мне будет работать у него. Дядя Радж подозвал меня и сказал: «Ну конечно, приходи, работай. Я вижу, ты вот уже две недели за мной наблюдаешь, но помни: здесь ты будешь не сыном господина Равеля, а таким же членом съемочной группы, как и все остальные. И потом – хотя школу я не открывал, но охотно тебе все расскажу и покажу, потому что, вижу, ты рвешься к знаниям».

А потом повернулся к отцу и твердо сказал, отчеканивая каждое слово: «Чего здесь торчишь? Это теперь мой помощник, а не твой сын». Оба расхохотались от души, а я стоял молча и старался свыкнуться с тем, что я теперь помощник не кого-нибудь, а самого Раджа Капура!

Прошло всего несколько дней, и я начал понимать, что у дяди Раджа не только блестящий ум, но и весьма эксцентричная натура. С его причудами я познакомился очень скоро. Как-то раз, когда Радху Кармакар, его оператор со времен создания «Бродяги», выставлял свет для очередной съемки, дядя Радж подозвал меня и сказал: «Баббу [такое смешное было у меня прозвище][4], что-то у меня со светом не получается. Пусть кто-нибудь влезет под купол, на платформу, где стоит гимнаст на трапеции».

Пока я ломал голову, где бы найти такого храбреца, Хан Сагиб, звукорежиссер дяди Раджа со времен создания фильма «Испепеляющая страсть» (Aag), подошел ко мне и сказал: «Ну, ты чего? Лезь наверх, постой с трапецией».

Я онемел от ужаса, но не успел сказать и слова, как на меня уже надели страховочный пояс. Хан Сагиб не шутил. Он и правда хотел, чтобы по шаткой веревочной лестнице я взобрался чуть ли не под самый купол. Когда я добрался туда, Хан Сагиб попросил меня обеими руками ухватиться за трапецию. Услышав это, я совсем струхнул. Цирковым номерам меня никто не учил. Как удержаться на трапеции, не рискуя жизнью?

Дядя Радж подлил масла в огонь: «Баббу, возьмись за трапецию, попробуй раскачаться и перепрыгнуть на другую площадку. Там гимнаст стоит, он тебя поймает».

Мне было так страшно, что мозг совсем отключился, и тут расхохотались все, кто был на съемке. Меня разыграли! Я смотрел на них со слезами на глазах и не мог понять, что здесь смешного.

Ноги у меня дрожали, сердце выскакивало из груди, и тут дядя Радж впервые пригласил меня пообедать с ним и сказал:

– Я понимаю, ты натерпелся страха, да и самолюбие пострадало. Но пойми, что это не грубая шутка, а очень важный урок. Для творческого человека понять и пережить страх, унижение, поражение, потерю любимого человека, разрыв отношений просто необходимо, потому что так жизнь становится понятнее, а ты сам – богаче.

Эти слова отпечатались в моей памяти, а дни, проведенные рядом с ним, позволили мне увидеть самые разные стороны жизни. Каждый день хотелось узнавать все больше. Но съемки в цирке подошли к концу, и на этом закончилось мое обучение у самого почитаемого режиссера и самого знающего учителя в мире – Раджа Капура.

Я вроде все еще и рвался изучать ядерную физику, но оказался на перепутье, потому что передо мной открывалась новая, необыкновенно интересная дорога. Соблазн делать фильмы и работать с необыкновенным человеком явно брал верх. Дядя Радж справедливо заметил: «Когда занимаешься этим делом, увлекаешься им до страсти, бросать потом очень трудно. Когда героически преодолеваешь то одно препятствие, то другое, от адреналина бурлит кровь, и в тебе рождается самая настоящая эйфория». И со временем мысль о том, чтобы продолжить работу помощником режиссера, стала для меня куда привлекательнее, чем перспектива бросить все, поехать в далекую страну и строить совершенно другую карьеру. Я был как ребенок, который сначала мечтает стать почтальоном, потом – пожарным, еще потом – сыщиком и, наконец, «киношником»!