Председатель поморгал, словно филин, и ответил:

– Разумеется, господин президент. Лазеры, а также микроволновое оружие, звуковые пушки и снаряды из обедненного урана. Силовые поля остаются столь же непроницаемыми и, что более существенно, вообще никак не реагируют на попытки.

– Кто-то похитил у нас нашу американскую землю! – Розовая физиономия Кента приобрела более глубокий оттенок красного. – Бен, из SETI что-нибудь слышно?

– Они ничего не фиксируют, сэр.

– НАСА?

– Ничего не зафиксировано, сэр.

– Тебя, блин, заело, что ли? Мне требуется информация. Дэн, займись экотеррористами. Возьми их за шкирку. Мне нужны их компьютеры. Их связи. Все контакты до единого. Вообще все!

– У нас все это есть, – отозвался Дэниел Престон. – Внутренняя безопасность шерстит их данные с самого первого проявления, с того момента, как стал ясен природоохранный уклон. Болтовни сколько угодно, но ничего конкретного не обнаружено. Пока что.

– Пока что, – пробормотал Кент с таким видом, словно услышал личное оскорбление. – Но почему именно сейчас? Вот что я хотел бы знать. Почему на моей делянке? За каким хреном я-то это заслужил? – Он вдруг выпрямился в кресле. – Обождите. А мы не можем объявить, что сами все организовали?

Председатель Объединенного комитета начальников штабов подавился кофе; когда он поставил чашечку обратно на блюдце, та зловеще звякнула.

– Господин президент, нам все страны до единой войну объявят!

В глазках Рейна Кента что-то блеснуло.

– И ни одна из них ни черта нам не сделает. – Он ткнул пальцем в секретаря. – Посмотрим, что по этому поводу скажут яйцеголовые. Пусть дадут сценарии.

Наступила долгая, напряженная пауза, потом прокашлялась вице-президент, Ди-Кей Прентис.

– Господин президент, мы не сможем взять на себя ответственность за силовые поля.

– Почему?

– Потому что понятия не имеем, что будет дальше. До сих пор, и это само по себе чудо, в результате этого явления никто не погиб. Подтвержденных случаев нет нигде в мире, сэр. Но нет и никакой гарантии, что подобное везение не прекратится. Похоже, что в настоящий момент основное, чрезвычайное беспокойство вызывает обусловленный силовыми полями удар по экономике. А также растущее число перемещенных лиц, поскольку население целых областей выдавливается сейчас в урбанизированную местность, и без того страдающую от перенаселения.

Кент нахмурился, но ничего не сказал.

– Созвана чрезвычайная сессия ООН, – продолжила Прентис, – и я полагаю, что нам следовало бы…

– Ага, – перебил ее Кент, – вот ты этим и займешься. Все правильно. Займись этим, Ди-Кей. Присмотри за тем, что они собираются делать со всеми этими беженцами, поскольку уж куда-куда, а к нам сюда они точно ни хрена не попадут! Потом доложишь. – Он обвел взглядом переполненный зал совещаний Белого дома. – А я тем временем должен буду обратиться к нации, и нужно, чтобы мне было что им сказать. Надо будет сказать, что мы все сейчас этим заняты, что работаем, разбираемся. – Он перевел взгляд на Бена. – Собери своих яйцеголовых, Бен, пусть сочинят какую-нибудь хрень. Только чтоб не очень сложную. Пусть все будет ясно, чтобы люди поняли, что происходит.

– Господин президент, – сказал Бен Меллик, – в этом-то все и дело. Мы понятия не имеем, что происходит.

– Это плохо.

– Простите, сэр. Я бы очень хотел, чтобы все было по-другому.

– Ну еще бы. И я хотел бы. И кто угодно. А я еще и следить должен за всей этой хренью! Если дела пойдут хуже, люди ударятся в панику. И что мне тогда, снова Национальную гвардию в ружье? Или самолеты в воздух поднимать? – Он шарахнул по столу обоими кулаками. – Мать вашу, да как на это все вообще реагировать?