какая порода всех лучше слагает земную кору,
ответишь, о княжье ударившись мягкое сердце,
все тело у князя давно превратилось в песок или камень,
в скелетный остаток простора, в глубинную тьму или свет —
а сердце спаслось, поместившись в словесную жидкость,
в пылу консерваций оборваны листья, шуршавшие время;
ты, сломленный заступ, так жалобно лязгнешь о правде,
что шелковый голос биений свою пропоет тишину, утешая;
целуешь пейзаж, человек, приникая губами к стеклу
оконного неба, где зáмер в рассоле обломок кометы,
предсказанной хмелем, что выдохся, нас поджидая.
«Призвав дефицит пунктуаций, смолкает округа…»
Призвав дефицит пунктуаций, смолкает округа.
Молочное царство, сходящее в точку, остреет соском,
молчанье младенца пронзив утоленьем: взбирайся
все выше, чистейшая сладость сердечного «да»;
грубеют ладони от ветра, вплетенного в наши швартовы,
огнем истязается влага, сидящая в каждом плоде, угодившем
в печное подобие града небесного, взявшего силу поленьев
в заоблачный треск, распаляющий звезды – о том ли
покапает жатвенным пóтом дневное усилье, где соль,
тела покидая, означит нетрудную память, засевшую в дерне:
токсичен ли этот простор, зашипевший незнаньем зерна?
Да-да, радиация схожа своей разлагающей силой
с тобой, сверхускоренный час, проникающий в нас;
в защитную форму одет живописец.
«Не душу поить молоком одуванчиков смятых…»
Не душу поить молоком одуванчиков смятых,
назначив сестрой милосердия беглую жажду,
что помнит о плене, объявшем под видом церковных страниц
стремление времени все прочитать о великом начале;
огонь, вызревай в глубине несдающихся трав, зеленея
от горечи соков, растравленных танковым днем —
в тебя обмакнули дыханье солдаты, по небу чертя
границу, пропахшую порохом, собранным в нежных цветках —
когда лепесток загрубел, словно кожа на пальцах земли,
придет увлажненьем туман, затаивший точильные камни
для наших серпов, для железной остреющей хватки —
лишь звездная примесь проникнет в тела неустанных людей,
не значась в словах этикеток, налепленных спешно;
мутнеет заря потайным компонентом лосьона.
«Родное ли призвано небо над нашим убежищем волглым…»
Родное ли призвано небо над нашим убежищем волглым —
задерживать капли дождя, проверять документы погоды,
Купите полную версию книги и продолжайте чтение
Купить полную книгу