После разговора с мудрецом человек вернулся в город Зеркал, обучился ткачеству и стал ткачом. Его ткани особо ценились, так как он своими руками создавал удивительные узоры, доставлявшие людям радость. Каждый день он выходил на реку и восхищался рассветом или закатом Солнца. Если к нему обращался бедняк за помощью, он никогда не отказывал, он просто любил этот мир и был нежен и чуток с ним, и каждый мог обогреться только от одного его присутствия, ибо одних он ободрял, а других успокаивал.

Так прошло некоторое время. Человек даже забыл о существовании Зеркала, и у него исчезло желание заглянуть в него, чтобы увидеть в нём своё отражение. Он просто Жил.

Проходя мимо того Зеркала, человек вдруг увидел там некое красивое ангельское создание. Он был очень удивлён, потому что ему никогда не доводилось созерцать таких великолепных существ. Человек остановился напротив Зеркала и понял, что увидел собственное отражение. Это был он, и никто иной.

И радость потоком хлынула в его сердце.

.

…Мне было стыдно за свой побег. Я не знала, куда себя деть, когда старая служанка Дурга, пышущая гневом, распекала нас перед настоятельницей ашрама.

Я хотела провалиться сквозь землю, стать невидимкой и раствориться в воздухе, чтобы никто даже не подозревал о моём присутствии.

О, нет! Только не это! Что же подумает рани о манерах в нашей семье! Какой позор! Великий Хануман, спаси мою репутацию! Отныне я стану хорошей девочкой и буду всегда слушаться старших.

В комнате было очень темно из-за того, что окна были занавешены фиолетовыми шторами. Они опускались почти до самих полов, по углам стояли курильницы, наполненные благовонными маслами. Курильницы были сделаны из чистого золота в виде четырёх богинь Индии: Сарасвати, Лакшми, Парвати и Радхарани. От них исходил тусклый свет. Пахло сандалом, и от этого запаха немного кружилась голова.

Загадочность во всю эту обстановку добавляла затенённая фигура женщины, которая сидела в самом дальнем углу комнаты. Из-за отсутствия света я не видела лица женщины. Я украдкой посмотрела на Анджану, которая стояла, понурившись, периодически вытирая появляющиеся на глазах слёзы.

– Посудите сами, уважаемая рани, этим наглым девчонкам совсем неведома дисциплина. Если бы я не обнаружила их на развалинах священного храма Ханумана, они бы так и не удосужились придти обратно, чтобы возжечь лампады и вознести славу великим богам. Я осмелюсь предположить, что они бы предпочли провести эту ночь в компании ужасных демонов.

Ужасная Дурга ещё больше пыхтела от гнева, и мне стало по-настоящему страшно.

– Ну, что молчите! Может, что-нибудь скажете в своё оправдание нашей уважаемой рани!

На мгновение мне вдруг показалось, что из затенённой части комнаты исходило удивительное тепло, будто там было понимание и защита.

– Ну, же, отвечайте! Что особенного привело вас в храм Ханумана!

Я не могла вымолвить ни слова, мне казалось, будто мой язык прирос к нёбу. Если я сейчас расскажу о боге обезьян, то я выдам тайну, доверенную мне Анджаной. Как жаль, что я не успела загадать желание, ведь Хануман обязательно бы его исполнил. Увы.

Мне показалось, что женщина в темноте улыбнулась.

– Не сердитесь на мою верную Дургу. На самом деле она добрая и всегда печётся о благе моих воспитанниц.

Смущённая Дурга-деви опустила голову.

– Госпожа, не хвалите меня перед этими недостойными. Я делаю это исключительно в Ваших интересах, чтобы у Вас было больше времени для отдыха. Вы и так сильно устаёте.

– Нет, нет! Разве можно устать, занимаясь любимым делом? Иди, Дурга, поторопи всех на ужин.

– А Вам бы следовало лишить этих двоих вообще ужина. Пусть посидят и подумают, да ещё пусть выльют на себя по ведру воды, чтобы одумались.