Будда умолк, закончив притчу.

«Но чем же отличались эти люди от тех, что не имели сердца?» – спросил один из учеников.

«Единственным отличием, – ответил Будда, – было умение радоваться всему: жизни, смерти, удачам, разочарованиям, боли и здоровью. Их приводил в восторг полёт бабочки и пение птиц, шум леса и яркий восход Солнца за линией горизонта. Люди, не имеющие сердца, не обладали этим качеством. Их жизнь напоминала накатанную колею, давно проторённую дорогу, по которой они шли изо дня в день и совершали одни и те же действия, чтобы доказать остальным, что ты ещё жив. Но фактически это были ходячие мертвецы, не имеющие ни индивидуальности, ни чувств. Их жизнь напоминала длинный беспробудный сон без сновидений, без того, что могло бы их привести в себя. Они были роботами, состоящими из плоти, крови и мышц.

Когда человек рождается на земле, его основная задача – научиться испытывать радость, ту радость, которую он утратил когда-то.

Так говорил Великий Будда, и так заканчивается эта притча.

…В то время, когда Суоми рассказывала притчу о кристалле, я успела съесть несколько бутербродов, и голод отступил. Я почувствовала себя так, как чувствует обезьяна, получив спелый банан.

– Радуйся жизни, как советовал Будда, и вот увидишь, она изменится к лучшему, – произнесла стряпуха Суоми.

Я внимательно посмотрела на неё. Золотые браслеты и серьги, как нельзя лучше, гармонировали с её жёлтым сари. Периодически они позвякивали, особенно когда Суоми перемещалась по кухне, подходила к котлам, чтобы помешать варившуюся в них еду.

– А теперь, Шачидеви, тебе лучше идти в дом.

– Но ведь меня прислали сюда, чтобы я помогла Вам по хозяйству.

– Ты уже помогла мне, – сказала Суоми, – мне было не с кем поговорить, а ты скрасила моё одиночество. Так что, иди в дом.

Я упрямо мотнула головой.

– Пожалуйста, разрешите мне остаться здесь. Мне совсем не хочется возвращаться туда.

Суоми снова улыбнулась и обняла меня.

– Хорошо, я постелю тебе прямо на лавке, а утром пообещай мне, что мы пойдём на речку, чтобы встретить восход Солнца.

Мои ресницы слипались, мне очень хотелось спать, и, отходя ко сну, я сказал Суоми:

– Обещаю.

Во сне я видела покрытые снегами Гималаи. Где-то в их глубине притаился белый мраморный храм с огромным куполом, который, казалось, упирался в само небо, словно сливался с ним в одно целое. Я встала на пороге храма и хотела войти в него, но кто-то разбудил меня.

– Вставай, Шачидеви, пора.

Это была Суоми.

О, я совсем не заметила, как прошло время.

– Неужели уже прошла ночь? – спросила я.

– Во сне время длится намного короче, чем в реальности, – ответила стряпуха.

Когда мы оказались на берегу Маханади, Суоми указала на горизонт и произнесла:

– Запомни, Шачидеви, этот момент, ведь он так прекрасен.

С открытым от восхищения ртом я наблюдала за меняющимися красками неба. Если бы я была художницей, и под рукой у меня были бы краски, я непременно изобразила бы всё увиденное мной.

Огромный жёлто-оранжевый диск медленно выплывал в центр неба, как будто он был его владыкой. Вокруг него небо приобретало алый оттенок, затем он плавно переходил в фиолетовый и жёлтый. Вся Маханади была испещрена оранжевыми бликами. На противоположном берегу какие-то люди сели в украшенные цветами лодки и, гребя вёслами, поплыли вдоль по течению. Я показала в сторону лодок.

– Суоми, что это?

– Кажется, твоя сестра с мужем и гостями отправляются на прогулку.

– Но ведь ещё слишком рано.

– Он доплывут до Каттака. Потом молодые отправятся в свадебное путешествие по Еевропе. Так говорил Вему, а ему известны все сплетни и новости.