Девушка сидела молча и только склонила голову, не глядя ни на кого.

– Веселенькое дело, только нам этого не хватало, – проворчал полковник. Обратив взгляд на денщика, он строго спросил:

– Твоя работа?

Капитон побелел, как мел, вытаращил глаза и, заикаясь и крестясь, проговорил:

– Никак нет, вашбродь! Ни сном, ни духом! Чист, как перед Богом…

Мария Игнатьевна строго и с подозрением посмотрела на мужа.

– Не глупи, – в ответ на ее немой вопрос ответил он.

Тогда она обратилась к Аглае, приподняв ее голову за подбородок:

– Александр Владимирович? – спросила она, глядя той в глаза.

Служанка едва заметно молча кивнула головой и закрыла лицо руками.

– Как это случилось? – спросила было барыня, но муж перебил ее:

– Не это главное. Александр знает, что ты беременна? – обратился он к девушке.

Та в ответ только отрицательно замотала головой.

– Срок большой? – снова мешалась в разговор Мария Игнатьевна.

– Четыре с половиной месяца, – чуть слышно проговорила бедняжка.

– Ровно половина срока, – для чего-то подсчитал полковник. – В это время мы были в Орле. И Александр приезжал на побывку…

Наступила тишина, лишь изредка прерываемая всхлипываниями девушки.

– О чем же ты думала? – взвилась было хозяйка, но муж остановил ее:

– Не ругайся и не сердись. Рано или поздно это должно было случиться. Физиология, черт бы ее побрал…

– Владимир! – вскинулась было жена на него, но муж только махнул рукой.

– Тут, милая, не до этикета. Думать надо, как выбираться из этого положения.

– Может быть, сообщить Саше? – неуверенным голосом проговорила Мария Игнатьевна.

– Пожалуй, ты права, – согласился он. – Нужно знать и его мнение. Оказалось, не чужой он ей, – он с усмешкой кивнул на поникшую девушку. – Родня новоявленная…

Рано утром следующего дня Мария Игнатьевна и Аглая сидели в отдельном купе пассажирского вагона, отданного для офицеров и их семей. Командир полка занял отдельное купе, тогда как в соседних теснились по две-три семьи. Но в купе полковника было тесновато от множества чемоданов и узлов, расположенных в полном беспорядке. В соседнем, таком же вагоне, расположился штаб полка.

В отсутствие Владимира Георгиевича, распоряжавшегося погрузкой полка и полковой техники и забравшего Капитона в качестве вестового, женщины молча сидели у вагонного окна, поглядывая на, казалось, бессмысленную суматоху, царящую на перроне.

Там, словно в отрезанном от них оконным стеклом мире, творилось что-то бестолковое, – какие-то люди бегали с чайниками, другие о чем-то весело переговаривались, старики, женщины и даже кормящая мать с отсутствующим видом молча сидели на чем попало и дожидались неизвестно чего.

– Вся Россия словно с ума сошла, – нехотя проговорила Мария Игнатьевна. – Все куда-то бегут, чего-то ищут. Натворили дел и теперь сами не знают, что делать, куда податься…

– Да уж, – тихо отозвалась Аглая. – Как и мы…

Хозяйка посмотрела на нее долгим взглядом, но ничего не сказала.

Только ближе к обеду поезд дал длинный гудок, дернулся, загремев буферными сцепками, и медленно начал отходить от вокзала.

– А как же Владимир Георгиевич и Капитон? – испуганно спросила Аглая.

– Не волнуйся, без командира поезд не уйдет, – ответила собеседница. – Не-бойсь, в штабном вагоне текущими делами занимаются.

И действительно, через какое-то время дверь купе открылась и вошли полковник и его денщик.

– Все в порядке? – спросила мужа Мария Игнатьевна.

– Да, кажется, ничего и никого не забыли, – ответил тот. – А не пообедать ли нам? Что-то я проголодался…

Аглая и Капитон тотчас начали развязывать узел с провизией и раскладывать ее на столе.