Рабы для одинокой попаданки Наталья Кошка

1. Глава 1

Пролог

Сегодня у меня день рождения. Последние лет пять я не отмечаю это событие, а точнее, ненавижу его. Слишком много болезненных воспоминаний. Да и время неумолимо: мне исполняется сорок лет! А я до сих пор одна. Ни детей, ни мужа, ни подруг. Ни-ко-го!

Говорят, сорок лет отмечать — дурная примета. Но что мне какие-то предрассудки? Поэтому покупаю по дороге домой красивый кекс и свечу. Дома завариваю чай и загадываю одно-единственное желание: хочу перемен!

До зубного скрежета, до боли в мышцах! Хочу хоть что-то в своей жизни поменять! Невыносимо возвращаться в пустую квартиру, корить себя за неудачи с бывшим, искать причины и оправдывать его неверность.

Непрошеные слезы сами наворачиваются на глаза, стоит себя хоть чуточку пожалеть. Отламываю кусок кекса и со злой уверенностью, что ничего не изменится, начинаю его жевать. И мне бы успокоиться, но нет, рыдания прорываются, и я давлюсь треклятым кексом. Слезы брызгают из глаз, я пытаюсь проглотить сладкую гадость, но тесто комом встает поперек горла.

Ни вздохнуть, ни выдохнуть…. На пол летят чашка и остатки праздничного угощения. Я хватаюсь за прикроватный столик, пытаясь дотянуться до мобильного. В глазах стремительно темнеет.

Матерь божья! Я не хочу умирать!

Глава 1

— Донни Латифия! Донни Латифия! Откройте глаза! Помогите, остолопы!

В сознание врывается противный высокий мужской тенорок. А следом за ним мне отвешивают такие нехилые пощечины. Еще и вонь невообразимая бьет в нос.

Захлебываясь кашлем, я пытаюсь разлепить глаза. Мир плывет в жесточайшей карусели.

— Уберите! Господи, что ж за гадость! — отмахиваюсь от смердящего нечто, что все еще у меня под носом.

— Слава создателям! Донни жива! — вещает все тот же голос.

Заставляю себя разлепить веки, щурясь от яркого света. Надо мной нависает небольшой мужичок. Щечки пухлые, губы растянуты в услужливой улыбке, а узкие глазки смотрят внимательно, оценивающе. Эдакий Карлсон, только без пропеллера. Хотя почему без? Вон из-за спины выглядывает какое-то чудо техники.

— Ты кто? — спрашиваю первое, что приходит на ум.

— Донни Латифия, вы что? Не узнаете меня? — он кривится, будто сейчас пустит слезу. Только этого мне еще не хватало.

— Голова кружится, — поясняю ему. — А вы…

— А мы сейчас на рынке, донни! Рабы… помните? Батюшка ваш перевел немало кредитов, чтобы подобрали подходящих. Но мой вам совет: не смотрите на красивых, а берите тех, чья рожа пострашнее моей будет! Из них получатся отличные охранники! — он заливается странноватым смехом с металлическими нотками, а я недоумеваю.

О чем он? Где я? Почему на мне такие странные вещи? Кто все эти люди?

Вокруг творится невообразимая толчея. Витают запахи терпких пряностей и почему-то машинного масла. Мимо снуют мужчины и женщины в диковинных нарядах. А я лежу в инопланетной капсуле, иначе эту штуковину и не назвать. Коротышка в руках держит пульт, будто от телевизора.

— А вот тут, донни, девиц отдают. И дешево! Вам новая служанка не нужна? Всего один кредит! — восклицает он.

— Погоди, — перебиваю его, — девушку продают?!

Приподнимаюсь на локтях, пытаясь оценить масштаб моей галлюцинации.

— Практически даром! Может, прикупим?

Здесь что, и правда торгуют людьми? Что за дикость! Качаю головой. Не хочу покупать людей, это как-то слишком даже для фантастического сна.

— Ну и ладушки! Раз уж вам полегчало, донни, тогда идем дальше. Сегодня второе солнце в зените, не мудрено-то и в обморок упасть! Тут придется ножками пройтись-то. А ну, помогайте, негодники! — «Карлсончик» нажимает на кнопку пульта, подгоняя молодых короткостриженых парней. Они безропотно поднимаются с земли и помогают мне выбраться из капсулы. Все это проделывают молча, не смея поднять глаз.

Я иду следом за своим провожатым, и сзади меня прикрывают пара рабов. Еще двое остались охранять капсулу. Странно, что никто из них не пытается удрать. Но, наверное, все дело в этих рабских ошейниках. Стоило коротышке кнопку нажать, как они засветились голубым светом и мужчины поднялись.

— О, вот они! Скорее, донни Латифия! А то всех подходящих вмиг разгребут. Начинаются торги!

Коротышка, несмотря на свой малый рост, прет как танк сквозь толпу. Покрикивает, ругается, работает локтями, выискивая местечко получше.

Наконец-то мы останавливаемся у огромного металлического контейнера. Мое внимание приковывает толстяк с непонятным устройством на голове и необъятным пузом. За его спиной сидят на земле мужчины. Торговец живым товаром?

— Подходите, любезные донни и почтенные даны! У меня лучшие невольники в Марджасетии! Крепкие, здоровые и на любой вкус! — раздается зычный голос торговца.

Так вот для чего у него эта штука на голове, она усиливает голос в разы.

Толпа напирает, и мне дико наблюдать, с каким азартом принимаются обсуждать рабов мужчины и женщины.

— Итак, первый и, несомненно, лучший — это молодой Ракс из Третьего мира! Его с трудом пленили наши доблестные стражи, когда он имел неосторожность приземлиться на наших землях!

Делаю вывод, что жители этого места умеют перемещаться по воздуху. Я толкаю коротышку в бок и спрашиваю:

— А что не так с жителями Третьего мира? Почему им нельзя к нам?

В ответ он так посмотрел на меня, что стало ясно: я опять сморозила какую-то явную глупость.

— Вы уверены, донни, что вам стало лучше? Вид-то болезный слегка! И вопросы странные задаете!

— Все отлично, но голова как ватная. Все перемешалось.

Он понимающе охает.

— Давайте всех посмотрим, а потом я отвечу на ваши вопросы, милая донни Латифия! И сделаю тонизирующий укольчик.

От последнего предложения категорически отказываюсь. Укольчиков мне не надо, спасибо. Да и от подобного обращения меня слегка передергивает каждый раз. Какая еще «донни Латифия»?! Напоминает героиню дешевого мексиканского сериала. И остается только гадать, как некий батюшка отправил возлюбленную дочь на невольничий рынок в сопровождении этого нелепого мужичка!

Тем временем на подсвеченный светодиодами помост поднимается упомянутый Ракс. Он держится с достоинством, будто и не в рабских кандалах идет. Прямая спина бугрится мышцами, узкие бедра прикрывают оборванные выше колена брюки. А еще он бос, длинноволос и очень хорош собой. Над толпой проносится восхищенный вздох, в основном женский.

Я задерживаю дыхание. От красивого мужчины сложно отвести взгляд. Отмечаю и кубики на прессе, и сильные руки, которые он все время сжимает в кулаки. И лицо такое мужественное, благородное. Про таких говорят: «породистый».

— Кто хочет заполучить себе в услужение этого удальца? Он и землю сможет обрабатывать, и хозяйство вести, и на руках носить. С таким рабом не нужны машины. Он в десять раз дешевле, чем парящая капсула, и во столько же раз экологичнее!

Красавца толкают палкой, вынуждая демонстрировать свои достоинства. Его скулы покрывает стыдливый румянец, и он нехотя показывает себя, как того требует торговец: поворачивается спиной, боком, чтобы все собравшиеся могли хорошенько его рассмотреть.

Женщины радостно выкрикивают какое-то слово, и я не могу разобрать, что они повторяют.

— Драши́! Драши́!

— Что они говорят? — снова наклоняюсь к коротышке. Он со вздохом отвечает.

— Донни считают, что этот парень больше подходит на роль драши. По сути, это раб для ночных утех. Он должен ласкать свою госпожу и доставлять ей удовольствие.

— Господи боже, вот извращенцы, — бубню под нос.

— Да, милые донни, и как драши он тоже прекрасно подойдет, если воспитать должным образом, — толстяк торговец гаденько посмеивается, а его раб выше вздергивает подбородок, обводя всех собравшихся презрительным взглядом.

На секунду мы встречаемся глазами, и я первой отворачиваюсь. Становится неудобно, что рассматриваю его вместе со всеми, участвую в этом балагане. А еще мне жаль его, и я бы с радостью выкупила, если в моих силах дать лучшую жизнь. Подобному мужчине не подходит унизительная роль драши.

— Я дам за него четыре кредита! — выкрикивает пухлая дамочка, что буквально облизывается, глядя на красавчика из Третьего мира.

— Хорошая цена, — кивает торговец, — но я отдам его не меньше, чем за шесть!

— Не жадничай!

— Дорого!

— Пять кредитов!

Разносятся голоса со всех сторон, и никто не спешит расставаться со своими монетами.

— Может, заберем его? — предлагаю коротышке, сама удивляясь внезапному порыву. В душе поднимается волна протеста, стоит подумать, что Ракс достанется кому-то другому.

— Донни, смилуйтесь! Зачем вам этот хлыщ? Замучаетесь и изведете не один энергетический заряд, прежде чем смирите эту гордыню! Вы только поглядите на него – смотрит на всех, как на грязь под ногами! — возмущается мой компаньон, и стоящие рядом мужчины соглашаются с его словами.

— И все же, — понижаю голос, — кто из нас донни? — упираю руки в бока.

Коротышка бледнеет лицом.

— Хорошо-хорошо, милостивая донни! Как скажете! Мне поторговаться?

— Нет. Отдай шесть кредитов, он того стоит.

На самом деле я не совсем понимаю, подходящая ли это цена, но хочу избавить мужчину от позорных торгов.

— Забираем! — выкрикивает мой сопровождающий. — Шесть кредитов за парня из Третьего мира!

— Продано коротышке и милой донни во втором ряду! — улыбается торговец, наверняка предвкушая, как мои денежки переплывут в его карман.