В этой книге рассматриваются представления о рабстве, расовых различиях и человеческих правах в театральной и популярной культуре по отношению к политическому законотворчеству об отмене рабства и освобождении рабов с целью понять трансатлантическое развитие реалий и дискуссий о рабстве и расовом неравенстве, взаимосвязь между аболиционизмом и блэкфейс-представлениями и роль театра и популярной культуры в формировании и популяризации дискуссий о рабстве. Повествование охватывает период от революций XVIII века до трансатлантических антирабовладельческих движений 1850-х годов. Оно предлагает сравнительный анализ того, как актеры, поэты, карикатуристы и аболиционисты в двух самых многолюдных и космополитических городах британской Атлантики, Лондоне и Филадельфии, изображали свободных и порабощенных темнокожих людей в контексте спорных вопросов о рабстве, правах человека и государственном устройстве.

Я изучаю главным образом явления европейской и американской белой культуры о человеческих различиях, рабстве и аболиционизме в печати, визуальном искусстве и театральных постановках, хотя и в контексте жизненных реалий людей африканского происхождения в Лондоне, Филадельфии и британских колониях Карибского моря. Дискуссии о рабстве развивались в основном отдельно в общественной, политической и культурной среде каждого города, но трансатлантические контакты имели свой драматический эффект по мере того, как театральные режиссеры и актеры в Лондоне и Филадельфии создавали созвездие образов, метафор и взглядов на проблемы рабства и расового неравенства, общие для британцев и американцев. Филадельфийцы и лондонцы вносили свой вклад в создание лексикона узнаваемых смыслов и символов, которые смешивались с концепциями Просвещения о естественных правах человека, антирабовладельческими неоклассическими мотивами (такими как восходивший к Древнему Риму образ храма Свободы в качестве метафоры государственного устройства) и бурлескными блэкфейс-постановками.

Противопоставление театральных аболиционистских настроений в Лондоне и Филадельфии, воплощенное в игре белокожих актеров, исполнявших роли темнокожих или индейцев, также поднимает вопросы об отношениях между трансатлантическими дискуссиями о рабстве, межрасовом бурлеске и развитии расистских объяснений о различиях между людьми. В течение XVIII века по обе стороны Атлантики человеческие различия, как правило, объяснялись окружающей средой и культурой. Широко обсуждались идеи графа де Бюффона, в чьей «Естественной истории» (Histoire naturelle, 1799) утверждалось, что люди, живущие в очень жарком или холодном климате, – будь то африканцы или скандинавы – были менее развитыми, чем люди, живущие в условиях более умеренного климата [Buffon 1799]. В течение исторического периода, когда был введен запрет на работорговлю и началось освобождение рабов, расовые категории были втиснуты в рамки биологических объяснений, выстраивавших людей с разным цветом кожи и физиогномическими признаками в иерархическом порядке, обусловленном также географией [Wheeler 2000: 9; Nussbaum 2003: 2–3, 254–255]. Задолго до «Хижины дяди Тома» не только сторонники, но и противники рабства пользовались приемами расистского бурлеска [Nowatzki 2010: 2; Meer 2005]. Это исследование показывает, что трансатлантические блэкфейс-представления XVIII столетия первыми привели эту взаимосвязь в движение и сыграли ключевую роль в одушевлении зарождавшихся представлений о расовых различиях.

Постановки «Инкля и Ярико» XVIII века в Лондоне и Филадельфии подчеркивают необходимость последовательного анализа этого последнего утверждения. В Лондоне репортеры Morning Chronicle восхищались «патетичной», «смуглой» и «хрупкой» Ярико. С другой стороны, ее шепелявая служанка Вовски была «грязно-черной, толстогубой и плосконосой» и подвергалась уничижительным шуткам в связи с ее воображаемым идиотизмом