– Всех, сеньор. Без исключения.

– Не может быть!

– Может, сеньор, клянусь вам. Когда я спустился в трюм, я обнаружил их сваленными в кучу, как скот на бойне, и уверяю вас, это самое жуткое зрелище, которое мне довелось видеть… – Он тяжело вздохнул. – Но на этом всё не закончилось.

– Что ещё могло произойти?

– Испанский господин приказал отрубить им головы и сохранить их в бочках с рассолом, чтобы доставить обратно в Куману.

– Нет, ради Бога! – хрипло всхлипнула Селеста Эредия. – Скажите, что они этого не сделали.

– Сделали, сеньорита. Мне жаль, но сделали.

– Был ли капитан Жакарэ Джек среди них?

– Нет. Капитана Джека не было на борту. Единственный выживший сказал, что он сошёл на берег, чтобы навестить отца и сестру, и услышав это, тот господин буквально обезумел и начал ругаться, как будто все демоны ада овладели его душой… – Он покачал головой, убеждённо добавив: – И, клянусь, так оно и было.

– Клянусь… – пробормотал Мигель Эредия. – Что именно он сказал?

– Простите, сеньор, я не могу вспомнить, или, вернее, думаю, никто не понял, что он имел в виду. – Португалец провёл рукой по своим прямым и неряшливым волосам, словно пытаясь прояснить мысли. – Он бормотал о том, что дети его любовницы довели его до разорения, и приказал нам оставаться на корабле до возвращения капитана Джека, хотя мы собирались отплыть на рассвете. – Он громко цокнул языком. – Вскоре началось землетрясение, и на этом всё закончилось.

Селеста обдумала услышанное, пришла к выводу, что рассказ, вероятно, соответствует действительности, и наконец спросила, слегка озадаченно:

– Как вы объясните своё спасение, если все ваши товарищи пошли ко дну вместе с кораблём?

– Совесть, сеньорита, – последовал странный ответ, сопровождаемый горькой улыбкой. – Я уверен, что это благодаря совести: меня так отвратило произошедшее, что я поднялся на палубу, чтобы никто не видел, как я плачу. Первый толчок выбросил меня за борт, и должен признать, я хороший пловец.

– Что вы ещё знаете о капитане Джеке?

– Когда мы пошли ко дну, он ещё не появился. Если он погиб, то точно не на борту. – Сильвину Пейше бросил долгий взгляд вокруг, словно чтобы убедиться, что никто не слышит, и, понизив голос, добавил: – Но я знаю кое-что о капитане Тирадентесе. На днях я его видел.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Помните, я восемь лет служил под его началом, – ответил долговязый с естественной интонацией. – Я узнал его, когда он проклинал всё на свете, а врач пытался вправить его изувеченную руку. К счастью, он меня не заметил, и я решил, что лучше ему не знать, что я жив.

– Вы его боитесь? – спросила Селеста. Увидев молчаливое кивок, она добавила: – Почему?

– Это крайне опасный человек, который знает, что я могу обвинить его в нападении на корабль и убийстве всей его команды в бухте Порт-Ройал. Вы представляете, что с ним сделали бы англичане?

– Полагаю, повесили бы.

– И меня заодно. Эти мюсье не колеблются, казня иностранцев. – Он несколько раз покачал головой, как бы отгоняя дурные мысли. – Нет…! – добавил он. – Я хочу вернуться домой и забыть всю эту историю. – Он смотрел на них с явной тревогой. – Поможете мне с проездом?

Селеста Эредия кивнула, открывая кожаный мешочек, прикреплённый к поясу, и, достав из него горсть золотых монет, аккуратно положила их в руку собеседника, при этом заметив:

– Конечно! Но я дам вам в десять раз больше, если вы укажете, кто такой этот капитан Тирадентес.

– Я никогда не был доносчиком.

– Понимаю. Но вы должны понять, что подобные преступления не могут остаться безнаказанными.

Сильвину Пейше застыл, глядя на монеты в своей руке, и можно было поклясться, что его разум уносился к воспоминаниям о жуткой сцене, свидетелем которой он вынужденно стал. Наконец он пробормотал почти шёпотом: