– Сможете держать его подальше от наших людей?

Мадам Доминик уверенно кивнула.

– Смогу, если ваши люди будут сотрудничать.

Три дня спустя Мигель Эредиа приказал почти полусотне работников плантации собраться в тени густых саманов перед боковой верандой дома. Обведя их взглядом, стараясь вспомнить имена каждого, он объяснил максимально ясно текущую ситуацию и принятые решения.

– Если вы будете благоразумны, – заключил он, – то будете жить здесь, работать без изнурения и получать справедливую плату, которую нужно тратить без лишнего шума. Если что-то понадобится, сообщите мадам Доминик, и она закажет это из Кингстона. – Он пригрозил им пальцем. – Но если кто-то будет шататься по округе, тратя заработок на ром и хвастаясь своей свободой, он поставит под удар остальных и будет продан в рабство.

– Значит ли это, что мы свободны, но нас всё равно могут продать? – спросил коренастый мужчина, чьё лицо было изрезано множеством мелких шрамов, указывающих, к какой забытой племенной группе он принадлежал в своей родной Африке.

–Это означает, что свобода – это то, что вы должны завоевывать день за днём. И у неё всего два врага: вы сами и ром.

Такая очевидная аллюзия была вовсе не случайной, ведь пристрастие к пьянству, позволяющее хоть на несколько часов забыть о тяжёлых условиях, в которых рабы вынуждены были жить, становилось самой серьёзной проблемой для большинства рабов на ямайских винокурнях. Всем было хорошо известно, что алкоголь и благоразумие – это непримиримые враги.

Условия работы чернокожих на плантации Белых Лошадей были далеко не столь невыносимыми, как нечеловеческая эксплуатация, которой подвергались рабы на большинстве других участков острова. Однако это не мешало тому, что среди некоторых из них укоренился страшный порок пьянства.

Было известно, что из десяти человек, покидавших Африку на работорговых кораблях, двое никогда не достигали Нового Света из-за ужасных условий пути, ещё один умирал вскоре после прибытия, став жертвой болезней, а двое совершали самоубийство, как только убеждались, что домой им уже не вернуться.

Неудивительно, что из миллионов африканцев, перевезённых в Америку за три века работорговли, более половины умирали, прежде чем их труд мог быть использован.

И всё же это был самый прибыльный бизнес в истории.

Поэтому не стало неожиданностью, что спустя несколько дней, когда Селеста покидала офисы Фердинанда Хафнера в Кингстоне, её путь преградил огромный толстяк в сопровождении четырёх угрожающе выглядящих телохранителей.

–Не уделите мне несколько минут? – его тон был скорее повелительным, чем просьбой. – Нам нужно поговорить.

–Поговорить? – удивилась девушка, не пытаясь скрыть своё раздражение. – О чём?

–О вашей плантации, – последовал быстрый ответ. – Я слышал, что вы покидаете остров, и хотел бы её купить.

–Тот факт, что я собираюсь в путешествие, не означает, что я навсегда покидаю остров, – заметила Селеста, стараясь сохранять спокойствие. – И уж конечно, я не намерена продавать ни мой дом, ни моих рабов, ни мою плантацию.

–Однако… – в угрожающем тоне произнёс великан, чья огромная приплюснутая носогубная складка придавала ему странное сходство с уткой с широкой мордой и выпученными глазами. – Вам стоило бы избавиться от рабов, чтобы избежать проблем.

–Каких именно проблем?

–Тех, что доставляют эти проклятые чёрные, пусть их дьявол поберёт, – уточнил громила тем же тоном. – До меня дошли слухи, что вы не умеете с ними обращаться.

–То, как я обращаюсь со своими людьми, – моё дело, не так ли? – ответила Селеста, продолжая прилагать усилия, чтобы не терять самообладания.