Ускорил мое приближение к возможному переходу в вечность [смерти] – ченнелинг. Совсем немного практики и общения в течение полугода, вера в свою собственную уникальность, приложенная к ней возможность владения «мало кому доступными знаниями» и – привет паническим атакам, а следом – мыслям о суициде.

Картину мира в этом сообществе разрушают очень быстро. Как только человек допускает саму возможность, что мир и все вокруг – это голограмма, «человек все это придумал себе сам», «все оцифровано» и «думать нужно только о себе» – кранты! На вопросы типа: сам придумал себе смерть родных в среднем возрасте, неурядицы на работе, в личной жизни, людей, с которыми сложно? Ответ: «Да!» Тут немного подшатывается почва под ногами в попытках усвоения подобной информации.

Тотальная концентрация на себе, постоянном познании себя и поиски ответов на вопросы не там, где следует, приводит к росту гордости и упрочнения в собственной уникальности в геометрической прогрессии. Как следствие – отстранение от других людей и одиночество. Физически даже становится трудно говорить, какие-то глубокие разговоры вести становится вообще невозможно. Или возможно, но только с такими же как ты.

Я не отдавала себе отчет в происходящем. Чтобы оставаться на плаву нужно регулярно что-то новое изучать, иначе кажется, что что-то упускаешь навсегда. Этого много: «Только в этот день», «в этот час» и т. д. и т. п. «ты можешь что-то изменить». Практики занимают все больше твоего времени и сил. Тот случай, когда моя природная лень меня спасла. Я не дочитывала книги, не доделывала практики, не дослушивала лекции.

Если христианство не ограничивает свободу человека, не навязывает себя и оставляет за тобой выбор, беседы и обращения носят рекомендательный характер с добрым посылом, с уважением к человеку, выверением слов и смыслов, заботой о его душе, то здесь – все наоборот. Под соусом обещаемых щедрот волю человека начинают подавлять. Как человеку свободолюбивому, мне не очень эти ограничения нравились, и мысли, что что-то здесь не то, периодически фигурировали. Но во имя исполнения собственных желаний и утоления гордости «преодолевала себя». Поняла, что к чему, естественно, не сразу, а только после того, как начала воцерковляться.

Как это проявляется? Одежду нужно носить таких цветов, бумага, на которой пишете, должна быть такой-то, цвет чернил – таким-то, не ешьте это и не пейте то, все это – за деньги и только – в группе. Если ты хочешь поговорить один на один с преподавателем, тогда нужно записаться, дождаться своей очереди и заплатить в несколько раз больше. А если начало ухудшаться самочувствие? Или что-то непривычное начало происходить? Человеку непонятно, страшно, в конце концов непонятно? Никого это не волнует. Платите деньги, ждите своей очереди и побольше занимайтесь.

В некоторые моменты я проводила параллели с поэтами серебряного века, которые жили и работали в условиях, невыносимых при сопоставлении с сегодняшним днем, и при всем желании не могли себе позволить ничего из вышеперечисленного. Или о людях, которые не вышли из финансово состоятельных семей, но трудом своим честным достигли высот и тоже ничего из перечисленного у них не было. На размышления типа таких ответом было примерно следующее: «Они просто не знали, что можно иначе, что можно и без такого труда всего желаемого достичь».

Туда же отправлялись все сопоставления с мучениками и святыми Православия. Мол, «это раньше было так, а теперь уже не актуально, только (простите) дураки мучаются, а мы же тут все осознанные люди собрались. Сейчас новыми знаниями только овладеем и все – будет. Без мучений».