Не в силах усидеть на месте, она стала ходить по палате:

– Выписка к двум будет готова. Кстати, приготовь мне борща.

Невольно слушая трёп Любы, Аня злилась. Она достала из тумбочки эластичный бинт и принялась туго заматывать ногу – от стопы до самого верха. Ей сказали, что так надо, и будет не так больно. У нее получалось криво, она снова и снова разматывала кольца ткани и пробовала заново.

– Ага. Со сметанкой и сальцом белорусским. Так хочется поесть нормальной домашней пищи. А то здесь жрать вообще невозможно. Все постное, безвкусное. Кошмар какой-то! Я даже похудела! – жаловалась на свое житьё Люба.

На соседней койке бабушка, уставившись в потолок, трагически причитала:

– Никому не нужна я! Никому! Господи! Сделай что-нибудь!

Из коридора громко позвали:

– На завтрак! На завтрак!

Люба, прервав свой разговор, пошутила:

– Вот тебе и ответ от всевышнего, бабуль! Завтрак! Ешь-молись-люби! Просите, да услышаны будете! Или как там?

Найдя свою «остроту» веселой, она заржала. Старуха молчала.

– К вам кто-нибудь придет сегодня? – спросила ее Аня. Та не ответила, продолжая глядеть в потолок.

В палату вошла грудастая раздатчица с тарелкой каши и компотом. Она проплыла по палате словно каравелла, поставила на тумбочку старушке еду и, повернувшись к Ане, спросила:

– Так. А вы у меня ходячая или лежачая?

– Я не буду есть.

– Как хотите! – равнодушно фыркнула раздатчица и пошла к выходу.

– А кто Серпухову будет кормить? Она же не сможет сама! – спросила ее Аня.

– Я никого не кормлю. Я только еду раздаю. Скажите ее детям, пусть сиделку наймут. А то ишь, какие молодцы! Экономные! – не повернувшись, зло ответила «каравелла», захлопнув за собой дверь.

Люба громко заспорила с мужем:

– Как нет денег на такси? Ты там охренел что ли?!

Старушка с горечью зашептала:

– Никому старики не нужны. Никому!

– А я тебе говорю, это все твой энтузиазм дебильный – он причина нашей бедности! – ругала Люба мужа. – Не делай добра – не получишь зла! Сколько можно задаром всем помогать? Слава Богу, хоть я не такая. Иначе мы бы по миру с тобой пошли!

Аня легла лицом к стене.

– Здесь никто никому не нужен!

Закрыв глаза, она стала вспоминать в подробностях тот день, с которого начались ее злоключения.

Несколькими днями ранее.

Автомобиль мягко катил по ночной Москве, разрезая душный смог улиц, словно мягкий яблочный пирог. Анна в полудреме грустно вглядывалась в подсвеченное огнями небо. Удобно расположившись на кресле пассажира, она курила, глубоко вдыхая безвкусный дым своих любимых сигарет. Никотиновая зависимость взяла над ней верх после почти двухлетнего перерыва. Снова. Она вернулась к старой привычке без сожалений. Сейчас ей вообще многое было безразлично. Подруга за рулем что-то вещала, пытаясь «перекрыть» рвущуюся из колонок клубную музыку, под которую танцуют ночами молодые пьяные беззаботные и счастливые люди. Аня не была такой уже очень давно. Энергия города насиловала своим напором ее измученную нервную систему. Ей совершенно не хотелось веселиться сегодня. Она думала о том, что напрасно согласилась ехать, сердилась на свое безволие и давала себе обещание больше не поддаваться на подобные уговоры. Праздник, на который везла подруга, был ей не нужен. Мимо пролетали вывески ночных клубов, ресторанов, витрины дорогих магазинов и надоедливые велосипедисты, так и норовящие бестолково скользнуть под колеса. На секунду взгляд Ани сфокусировался на разодетом в норковую шубу пластиковом лысом манекене. От него ее откровенно затошнило. «Мертвое на мертвом!» – брезгливо подумала Аня и закрыла свои красивые глаза, чтобы не видеть это уродство.