«Главный» повернулся к нему и стал слушать.

– Острая тянущая боль в ноге. Сделали УЗИ, лечим тромбоз глубоких вен.

Антон Денисович, кивнув, отошел от окна и, приблизившись к Аниной кровати, спросил ее:

– Какой день болит нога?

– Третий или четвертый! – сказала Аня.

– Хех! «Какой день нога болит?» Надо же! А меня вот никто не спрашивает! – ворчала недовольно старуха из своего угла.

– Как началось? Перелет? Гормоны принимаете? – расспрашивал «главный» Аню.

Она хотела было ответить, но ее перебил Хазаров, желая реабилитироваться за свой промах.

– Больная посещала фитнес клуб. Получила неадекватную физическую нагрузку в тренажерном зале.

– Да нет же! Не так все было! – заспорила с ним Аня. – Хотя, откуда же вам знать?! Вы же меня за сутки так ни разу и не посмотрели. Мы видимся сейчас с вами первый раз. Вы и имя то мое не знаете!

Олег озадаченно уставился на нее. «Главный» перестал улыбаться, он ждал объяснений.

– Зачем же вы так?! К вам подходили мои ассистенты. Они все записали и мне передали! – оправдывался Хазаров, глядя то на Аню, то на Антона Денисовича. – Утром у вас взяли все необходимые анализы. Лечение назначено. Кстати, мы вам еще раз повторно сегодня УЗИ сделаем.

– Зачем? – поинтересовалась Аня.

Скрывая раздражение, Олег пробасил:

– Да затем, что у меня есть сомнения по поводу вашего диагноза.

– Сомнения?

– Возможно, вы вообще не наша пациентка. Симптоматика настораживает! – с нажимом в голосе сказал Хазаров, многозначительно посмотрев на «главного». – Кое-что не сходится!

– Мне тоже так показалось! – из-за плеча Хазарова сказал Хромой.

Завотделением понял всё без лишних объяснений. Снова привычно добродушно заулыбавшись, он потерял интерес к Аниной истории. Из практики он знал, что симулянты в отделении появляются регулярно, и с этим ничего не поделаешь. Есть люди с психическими отклонениями, которым патологически не хватает внимания, и они готовы пойти на все, чтобы его получить.

– А ко мне он тоже не приходит! Уже несколько дней не приходит! – громко пожаловалась старуха на «лечащего». – Я зову-зову его! А он не идет!

Все в палате резко повернулись к ней, будто она появилась здесь только что, а до этого ее даже не существовало. Врачи плавно «перетекли» к ее кровати.

– Пациентка Серпухова. 83 года. Сухая гангрена, – сказал Хазаров.

Старуха закивала, захлопала реденькими ресничками, заискивая перед ними, сделав жалостное лицо.

– Ждем согласие на ампутацию. Потом переведем ее в «гнойное», – продолжил доктор.

Завотделением, вздохнув, подошел вплотную к кровати, наклонился и приподнял ее одеяло. Перед его взором предстала сине-желтая человеческая плоть, которая больше напоминала кусок отполированного дерева. Он очень формально, почти не касаясь, осмотрел ногу. Не более трех секунд задержав свое внимание на ней, он многозначительно надул щеки, снова накрыл ногу и развел руками. «Ничем уже не поможешь!» – означал его жест, и все присутствующие его правильно считали. Врачи, как по команде, развернулись и направились к выходу.

– Доктор! Доктор! – позвала его старушка.

Никто не обернулся.

– А как же мне быть?

Один за другим врачи покинули палату, обсуждая вероятность и сроки летального исхода при сухой гангрене.

Аня плотно сжала губы от досады. Ее разозлило такое пренебрежительное отношение к ней, к старухе, к людям. Она достала из-под подушки листок со своим именем, который сняла со стены, и разорвала его на клочки.

Люба же тем временем принялась радостно суетиться перед выпиской. Она уже набирала номер мужа:

– Алё! Привет! Ну что, у меня хорошие новости. Приезжай сегодня за мной. Меня выписывают!