Так уж заведено, что стражей порядка не любит никто. Хотя делом, вроде, занимаются. Ловят воров, секут их плетьми на площади – опять же, развлечение для городских. Или помогают тушить пожары, которые здесь не редкость. Принимают наводки на «беспредельщиков», чтобы, при случае, не пустить в город.

И только за одну обязанность, сбор проходного налога – они заслужили общую ненависть.

Волей-неволей приходится таскать с собой мелочь. Иначе прогонят взашей. Ещё и по морде надавать могут.

– Запаздывают наши друзья, – вздыхаю.

– Угу, – кивает Данил. – Надо дрессировать в них пунктуальность.

Нашему негодованию есть причина: за то время, пока Дан выбирал обновки, можно десять раз опоздать.

Наконец из-за угла показывается знакомая нам парочка.

– Невиноватые мы, – оправдывается Хома. – Это всё Анька со своим шопингом.

– Воистину, – хмыкаю, – в каждой паре иллюзорщиков находится свой Данил.

– Просто мы родственные души, – улыбается друг. Аня отвечает ему тем же.

Стоим, переминаясь с ноги на ногу – холодно. Над головами нарезает круги светляк, раскладываем карту, прокладываем маршрут.

– Настаиваю на том, чтобы первым зайти к Кышу, – предлагаю я.

– Смысл?

– Он у нас мужик щедрый. Если проблему не решил сам, то за работу поделится чем-нибудь «вкусным». С учётом того, что в последний наш поход я поиздержался… да и вы, наверное, тоже, гуманитарная помощь от матерого стихийника не станет лишней.

Дан задумчиво гладит небритую щеку:

– Ну, если с этой стороны… да, ты прав. Сначала к нему. Ничего, Ань, подождёт твоя подруга?

Молча протягиваю девушке часы. Она смотрит на циферблат, кивает.

– В запасе около полутора суток. Успеем?

– Успеем, – киваю, – тут недалеко.

Стоим на вершине холма. Утренний ветерок приятно касается кожи, играет волосами. Довольно щурюсь, любуясь заревом восхода. Солнце уже выкатилось из-за кромки горизонта, окрасило Канву весёлым персиковым цветом. Впереди, насколько хватает взгляда – местность, обжитая человеком. Хищные силуэты фортов, правильная геометрия полей.

Леса, царившие здесь до прихода иллюзорщиков, давно вырублены. Вместо первобытной дикости, теперь – сельская идиллия.

Целый мирок соседствующих общин. Маленьких стран со своими обычаями, законами. Когда приходишь в Канву первый раз, волен выбрать семью. Здесь тебе будут всегда рады. Накормят, отогреют. И ты полностью отдашься труду, нехитрому быту.

При условии, если ты – не старатель.

Им здесь не особо рады. Не удивительно: люди огораживаются от мира не просто так. Дело даже не во фриках, зверях, или другой канвианской напасти. Нет, дело в нас, и подобных нам. Мы – воры. Убийцы бесплатного счастья. И быть нам отшельниками, отщепенцами, кабы общество не нуждалось в услугах старателей.

Хозяйство зачинают на добрых местах силы. Земля, пропитанная Чудом, даёт по три урожая в год. Или, может статься, что вода в колодце, который вырыл трудолюбивый фермер, будет залечивать раны. Или исполнять желания. По чуть-чуть.

Не будет Чуда – не будет и успеха. Поэтому старателей, единственных людей, способных украсть чужое счастье, огородники не любят.

Осторожно поворачиваю голову, смотрю на Данила. Вижу – любуется, как и я. Мыслями где-то далеко. Может быть, в прошлом, когда и он, бродяга, был частью семьи. Я всегда немного завидовал ему. Стоит Дану захотеть, и сильного мула тут же примут в общину.

У меня выбора нет. Или так, или в Спящий квартал Столицы. Дрыхнуть, среди сотен других, отказавшихся от соблазнов Канвы.

– Что, если вашего знакомого не окажется на месте? – спрашивает Анна.

– Мы всё равно ему поможем. Всё-таки друг. Может быть, в будущем, и он поможет нам.