С ухмылкой он проходит к креслу, валится туда со стаканом чего-то намешанного алкогольного, а я провожаю его взглядом, дрожа от ярости и обиды.

Смотрю на Матвея, он тоже издаёт смешок, но странно, по-моему, в нём нет насмешки надо мной. Скорее, он насмехается над своим другом. Смотрит на меня, ещё раз оценивающе сканирует с головы до ног и отпивает коричневую жидкость из снифтера, а я, ощутив вдруг второй раз за этот день прилив смелости, должно быть, от количества стресса, становлюсь напротив своего жениха-ублюдка.

– То есть ты хочешь сказать, что я не похожа на девушку, которая вообще может кого-то заинтересовать, или которую можно хотеть? По-твоему, я настолько ужасна?

Илья демонстративно осматривает меня, пока по моему телу гуляют волны злости, расслабленно отпивает и только потом отвечает лениво.

– Ну, понравиться в теории ты кому-то наверняка можешь. Но вот кому, это уже другой вопрос. Бомжам с местной помойки? Какому-нибудь лошку, не видавшему ничего, кроме своей руки. А вот с тем, чтобы по-настоящему захотеть эти отложения – сомневаюсь. Сколько же там выпить надо?

Илья издаёт хриплый смешок и снова пьёт. Я понимаю, что этот ублюдок просто хочет меня задеть. И про бомжей с помойки он явно утрирует, чтобы было обидней. Но вот то, что он правда считает меня пустым непривлекательным местом, – факт. То есть он правда надеется жениться и жить дальше своей жизнью, оставляя меня лишь формальностью, о которую планирует вытирать ноги? А я смирюсь с этим?

Не буду врать, на одно мгновение мне хочется разреветься от безысходности своего положения. Мне становится так себя жалко, просто невыносимо. Но это приходит всего на мгновение.

А потом во мне что-то лопается. Пузырь терпения, нарыв, из которого выливается ядовитый гной злости, копившийся всё это время. Я понимаю, что готова на всё… абсолютно на всё, лишь бы заткнуть этого парня, доказать ему обратное, чтобы его лицо, наконец, показало что-то противоположное презрению и насмешке.

Это желание, или даже что-то жизненно необходимое сейчас, толкает меня к бару.

Я решительным шагом преодолеваю расстояние, цокая каблуками свадебных туфель и шурша пышной юбкой платья. У стойки сидит Матвей, внимательно наблюдающий за мной. Илья тоже цепко смотрит на меня, чувствую это, и при этом что-то насмешливо кидает, но я не слышу его слова из-за гудения в ушах.

Мой возможный предел, говорит, бомжи с помойки? Лохи? Отложения мои никому не понравятся?

Плескаю себе в стакан чего-то, даже сама не знаю чего. Немного расплёскивается по каменной столешнице. Пофиг. Я выпиваю залпом, проталкивая обжигающей жидкостью ком слёз. Глотка и желудок горят. А секундой позже в голову немного ударяет, и в груди растекается приятное тепло.

Смотрю с решительностью и злостью на Илью, с прищуром смотрящего на меня, поворачиваюсь к Матвею, сидящему на барном стуле, шагаю к нему, хватаюсь за рубашку на его груди и резко дёргаю его к себе для поцелуя. Парень поддаётся не слишком легко, потому что я нахожусь неудобно низко и вообще с какой стати он должен целовать меня. Но всё-таки поддаётся, скорее всего, от неожиданности, наклоняется. И наши губы встречаются.

Я не даю ему обдумать происходящее, потому что сама перед этим уже всё хорошо обдумала и решила. Крепко зажмурившись, целую его смело и страстно, не давая и секунды передышки. Целую с языком, который мягко толкаю ему в приоткрытый рот, не слишком напрягая губы, больше держа их расслабленными, очень нежными и мягкими. Оттягиваю его губы зубами, оттягиваю волосы на его макушке, немного скребу ногтями кожу на шее и не дышу всё это время.