И он с грохотом захлопнул дверь, оставляя нас наедине с нашими мыслями и страхами. Но даже в этой темноте, пропитанной холодом и отчаянием, теплилась слабая искра надежды. Ведь у нас появилось хоть какое-то подобие плана. И мы обязаны были осуществить его.

Следующие несколько дней мы просто старались не привлекать к себе внимания. Молча трудились в шахтах, выполняя свою долю работы, а вечерами, в душной тесноте барака, шепотом обсуждали детали побега. Информации было катастрофически мало.

– Нужно выяснить, как устроена охрана у ворот, – сказал Вольдемар, в который раз изучая нарисованный им на клочке бумаги план Осенрада. И где он только смог раздобыть этот клочок в этих недружественных землях? Умел же этот парень приспосабливаться к окружающей его обстановке. – Сколько там стражников, как часто меняется караул…

– А я слышала, что есть секретный ход из города, – внезапно в разговор включилась я. – Только никто не знает, где он находится.

Мы обменялись взглядами. Надеяться на слухи было глупо, но других зацепок у нас не было.

– Нужно найти кого-то, кто знает город как свои пять пальцев, – пробормотал Браун, задумчиво потирая подбородок. – И кому можно доверять…

– Доверять здесь нельзя никому, – резко сказал Вольдемар. – Помни, мы в логове врага. Народ здесь запуган Железным королем.

– Он прав, – поддержала я. – Но это не значит, что мы не можем попробовать найти союзников.

Моя фраза осталась почти незамеченной. Я услышала шум снаружи – часть рабов вернулась после тяжелого дня. Я выглянула наружу – все были уставшие и озлобленные. Удивительно, но в рудниках между солнцелюбами даже происходили стычки. Трудно было видеть этот радостный народ таким ожесточенным и утратившими смысл жизни.

Сейчас они мало чем отличались от листопадников-рабов. Да и мы тоже – нам выдали серые робы, надсмотрщики запрещали выходить работать со спрингклингами. Приходилось оставлять тэ в бараке. В первый раз я очень переживала, что мой клинок просто выкрадут. Этого не произошло. Все-таки Железный король не хотел навлечь на себя гнев Зимы. Или он таким образом хотел показать нам, что не боится?

Среди рабов была девушка лет семнадцати, с кожей цвета меда и длинными золотистыми волосами, заплетенными в косу. Она сидела на полу, бережно потирая забинтованную руку.

Я уже видела ее раньше. Это была одна из тех солнцелюбов, что привлекли мое внимание. В ее глазах, больших и карих, читалась не только усталость, но и глубокая, безнадежная печаль.

Что-то подтолкнуло меня к ней. Я выскочила из барака, не дав опомниться парням.

– Привет, – тихо сказала я, присаживаясь рядом с ней. – Как тебя зовут?

Девушка с изумлением подняла на меня глаза, словно не понимая, что я к ней обращаюсь.

– Самми, – прошептала она наконец. Я уже боялась, что она попросту разучилась говорить. – А ты… ты тоже из Летосвета? Ты не похожа на солнцелюба.

Сердце мое сжалось от нехорошего предчувствия.

– Нет, – ответила я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Мы были там… недавно, но мой родной край – Ледомор. А ты… ты давно здесь?

Самми горько усмехнулась.

– Уже два года, – сказала она. – С тех пор, как сломала руку в Летосвете. Меня посчитали неугодной, матери Гортензии пришлось передать меня листопадникам. Железный Король прислал за мной своих Угасших. И мать… мать ничего не смогла сделать, она согласилась отдать меня им. Даже не дала никакого напутствия. Мне кажется ей было плевать.

Я внимательно слушала ее рассказ, чувствуя, как леденеет кровь в жилах. Значит, Угасшие… И их не так уж и мало, раз Железный Король может позволить себе использовать их в качестве головорезов. Это не сулило нам ничем хорошим.