– Надеюсь, вы поставите меня в известность, когда примете окончательное решение.

– Уверяю тебя, ты узнаешь об этом первый, – хмыкнул Нааяр.

Еще бы! Щепки полетят во все стороны.

– Итак, мы обсудили все, что ты хотел?

– Можно сказать и так, – нетрезво протянул Тансиар, и Эдэрэр понял, что с ним было уже бесполезно разговаривать.

После того как дверь за ушедшим братом закрылась, вся напускная наигранность, а с ней и кривая усмешка исчезли с лица Чиаро. Проводив брата равнодушным усталым взглядом, Альентэ еще долго смотрел на черные створки, за которыми скрылся Эдэрэр, щурясь и слушая, как трещат поленья в камине.

Сидаль проскользнул в комнату любимого старшего брата, которую освещало багряное пламя, уютно подрагивавшее и прыгавшее по полу, стенам и потолку. Рядом горело еще несколько свечей, а на столе лежала привычно раскрытая книга. Чиаро сидел на корточках у огня и что-то жег.

– Ты пришел говорить о войне? – брат повернул к вошедшему голову. В беспощадно-правдивых глазах застыла насмешливая улыбка, а огонь отражался и играл в ставших алыми зрачках. – Так говори. Но если ты тоже собрался читать мне нотации, то лучше уходи, пока не пожалел об этом.

Сидаль решил последовать совету старшего брата:

– Вы идете завтра? На Черту?

– Да, – Тансиар заразительно зевнул и поморщился. – Эссельс решил так. Но раз уж ты здесь, почему бы тебе не налить нам… – брат внезапно помрачнел и добавил. – Хотя нет, не надо. Я хочу запомнить этот вечер. – Тени и свет попеременно плясали на лице Альентэ. – Некоторые вещи нужно запоминать.

Тансиар уже собрался и отбудет с рассветом, Сидаль видел это по тому блеску, который появлялся в глазах брата перед боем.

– А я думал, что с войной покончено, – растерянно проговорил братишка. – Раз теперь у нас с ашесами мир…

Полководец посмотрел на младшего. Это длилось не дольше секунды, после чего он произнес:

– Ты никогда не умел лгать, и сейчас делаешь это безобразно. Удивительно, как ты умудрился вырасти в нашей семье и так и не научиться красиво, незаметно и достойно соврать…

Забавное сочетание «достойно врать»! И все бы ничего, но как-то жутко не по себе. Да и его старший брат, обычно немногословный, язвительный и не склонный к философским разговорам, так странно ведет себя сегодня.

– Говори, зачем пришел?

Когда ты не можешь что-то объяснить – лучше молчать и не волновать своими смутными предчувствиями других, если не хочешь, чтобы тебя подняли на смех. Но Сидаль больше чем когда-либо был убежден, что Чиаро смеяться не будет. Он выслушает и запомнит все до последнего слова. Он может насмехаться над высшими силами, подтрунивать над приториями, язвить отцу и Наследнику, но к своему младшему брату у него какое-то совершенно особенное отношение.

– Не уходи завтра, – с жаром выпалил маленький брат. – Не уходи! Или дай мне пойти с тобой!

– Ты шутишь?

– Но остальные же идут с тобой! Трион, Рийон, Орьен…

– Он прошли обряд и обязаны защищать Стену. Как и я. – Огонь благодарно принял очередную порцию бумаг.

Тансиара Силы признали достойным оберегать Руайом первым, поэтому он и стал Альентэ. Получив из рук отца и Верховного темполийца меч с эбеновой рукоятью, принадлежавший еще Дориолану, он дал клятву стоять на страже границ и интересов Римериана до конца света или до последней капли крови. И это было совершенно справедливо – Чиаро был прирожденным воином. Кому еще, как не ему, можно было доверить рубежи? А вот сам Сидаль оказался не готов. Он так ждал того дня, так рассчитывал на то, что и над ним засияет Звезда[31], но Силы не увидели в нем защитника, не прислушались, не приняли его стремления служить Вечному Царству: золотое пламя лишь на несколько мгновений задержалось над клинком и погасло. Или просто желание самого Сидаля было недостаточно сильным? Да нет же! Он хочет быть воином, хочет! Конечно, не как Чиаро, таким можно только родиться, но и он не уронил бы имя Аскуро! Ну почему Вечность так несправедливо поступила с ним? Он же уже достиг возраста, в котором уходят на Стену! Он может драться! И он не хочет ждать, не хочет надевать рясу и становится темполийцем! При одной мысли об этом у Сидаля начиналась тихая паника. Он уважал храмовников, чтил Вечность, возносил ей молитвы, но самому становится одним из них отчаянно не хотел. Мало того что Силы крайне редко отвергали достигшего необходимого возраста, Сидаль очень переживал из-за того, как он теперь выглядел в глазах Совета. А как стыдно было, когда Чиаро, как ему потом рассказывал Рийон, выступил на Эссельсе после его, Сидаля, неудачного посвящения и настоял, чтобы младшего из братьев, которому полагалась защита Порфирового и Гранатового Бастиона, освободили от этой обязанности до тех пор, пока он будет готов. Тансиар заявил, что ему не составит труда продолжать охранять обе твердыни. И это несмотря на то, что Альентэ вообще не должен был уходить на Черту. Как, впрочем, и брать на себя чужие обязанности! Первый Воин несет ответственность за всю цепь рубежей, защита каждой отдельно взятой крепости – задача младших братьев или подчиненных Первого Воина.