На обратной стороне – формула. Строки, зачёркнутые цифры, и фраза: «Чтобы войти, нужно знать себя. Чтобы выйти – забыть её.»

Её ладони стали влажными. Внутри поднимался холод. Как будто воспоминание, давно забытое, ломилось в сознание. Письма шептали ей – не голосом, а напряжением между строк. И самое тревожное – в них она узнавала себя.

Сквозь открытую дверь в коридоре она заметила движение. Мягкое, почти призрачное. Тень. Она встала. Подошла. Никого. Только дверь в кладовку была приоткрыта.

За ней – пустота. И всё же, когда она включила фонарик на телефоне, в пыли заметила след. Маленький, как от женской туфельки. Рядом – засохшая роза и клочок бумаги. На нём – всего две строчки:

«Ты читала письма. Значит, путь открыт.»

Арина обернулась на звук – будто позади раздался вздох. Но никого не было. Только полки, книги, коробки. И ощущение, что кто-то прячется за ней, на расстоянии дыхания. Она резко оглянулась, вслушалась в гул квартиры. Тишина.

Словно кто-то давно уже живёт в этих стенах. И только теперь начинает говорить. Или вспоминать.

Она вернулась в комнату, неся с собой розу, как доказательство, что не всё ей кажется. Цветок был высушен, но не мёртв. Лепестки – гладкие, не крошились. Стебель тёмно-зелёный, будто растение ждало, когда его снова поставят в воду.

Она разложила письма на полу. Семь. Ровно семь. В каждом – обрывки прошлого. Признания. Страх. Мольбы. Угрозы. Последнее письмо отличалось – оно не было подписано. Но бумага была новой, а чернила ещё пахли.

«Ты проснулась. Мы с тобой менялись местами. Теперь очередь за тобой. Я рядом.»

В комнате стало холоднее. В углу поскрипывал шкаф. Арина взглянула на часы – они стояли. 3:33. Всё чаще это время появлялось, как маяк. Она решила записать его – на всякий случай.

Она вновь посмотрела на схему из письма. Этаж "-1". Под домом. Под всем. Не обозначенный ни в одном плане БТИ. Ни в кадастре. И всё же он был нарисован точно: лестница, узкий коридор, помещение, обозначенное всего одним словом: "ПАМЯТЬ".

Внизу схемы – крошечная стрелка. Указывала вверх. Словно чтобы выбраться, нужно было спуститься.

На обратной стороне письма, в уголке, была надпись карандашом: «Лестница за лифтом. Не открывай, пока не вспомнишь её имя.»

Имя. Её имя? Или той, чьё место она заняла?

Она вновь посмотрела на розу, потом – на письма. Что, если каждое из них – этап? Что, если путь в «память» уже начался? Сны, звонки, отражения – не просто совпадения.

Арина села на пол, обняла колени. Шёпот вернулся. Тот, что был в зеркале. Тот, что повторял одно и то же:

– Прими. Прими. Прими.

Она закрыла глаза. И почувствовала, как стены рядом с ней дышат в такт её сердцу. Из глубины дома будто донёсся тихий звон – не от телефона, а от чего-то древнего. От памяти, звавшей её вниз.

Письма лежали молча. Но они уже говорили. Через строки, между ними. Через имя, которое снова стало её.

И Арина – или Ася – впервые не захотела, чтобы это исчезло. Что-то в ней уже приняло приглашение. Что-то в ней уже начинало отвечать.

Арина проснулась от ощущения, будто в квартире кто-то ходил. Звук был лёгкий, как скрип паркета под тапочками – почти уютный, если бы не происходил в три часа ночи. Было в нём что-то размеренное, будто шаги знали, куда идут, и кто там ждёт.

Она сидела на диване, не включая свет. Только экран телефона, слабое свечение, будто защита. Но когда она открыла галерею, чтобы проверить, не сделала ли случайно фото, она увидела там новое изображение. Оно было размыто, тёмное, но на нём явно была её гостиная. Только вместо кресла – фигура. Женская. Стоящая спиной.