Шаги остановились у самой двери. Арина открыла её, чувствуя, как сердце медленно, ритмично стучит в такт секундной стрелке часов в гостиной. За дверью стоял человек, которого она не ожидала увидеть. Это был старик, тот самый, которого она встречала у подъезда в первый день. Только теперь он смотрел иначе – не с подозрением, а с тихим пониманием.

– Ты вспомнила? – спросил он негромко, голос его звучал мягко, почти без звука, но в комнате казался громче всех слов.

– Вспомнила, – ответила Арина и сама удивилась ясности своего голоса.

Старик улыбнулся. В его глазах отражалось то, что она наконец осознала: время, потерянное и вновь найденное, было связано с этим домом крепче, чем она предполагала.

– Я ждал, когда это случится, – сказал он, входя и прикрывая за собой дверь. – Каждая из вас проходит через это. Но далеко не все возвращаются. Ты первая, кто остался.

– Кто вы? – спросила Арина, хотя ответ уже был ей ясен.

– Тот, кто помнит всех вас, – старик сел на кресло, устало опуская руки на колени. – Дом меняется. Он всегда меняется. Но теперь он успокоится. Потому что ты приняла его.

Арина села напротив, наблюдая за его лицом, на котором словно проступали контуры всех прошлых жильцов. В комнате воцарилась тишина – не гнетущая, а умиротворяющая. И в ней Арина услышала тихий голос дома. Он не говорил словами, но она понимала его смысл.

– Дом называл тебя, – продолжал старик. – Он называл каждую, кто здесь жил, пока она не забывала своё имя. Но ты своё вспомнила.

– Почему именно я? – спросила Арина тихо, словно боясь нарушить тонкую ткань тишины.

– Потому что ты не испугалась посмотреть в себя, – улыбнулся он. – И потому что в тебе больше силы, чем ты думала.

Старик замолчал, и Арина увидела, как стены начинают слегка светиться. Сквозь старые обои проявлялись буквы – имена, фразы, даты. Они были едва различимы, но их было много. Бесчисленное множество слов, которые дом хранил внутри себя, скрывая под слоями времени.

– Это всё те, кто был здесь до тебя, – произнёс старик, словно прочитав её мысли. – Дом записал их имена, чтобы не забыть. Теперь здесь есть и твоё имя.

Арина встала, подошла к стене и осторожно коснулась пальцами надписи, появившейся прямо перед ней. Там было написано: Ася Новикова. Не Арина. Ася. Её настоящее имя, которое она так долго не могла вспомнить.

– Что теперь будет? – спросила она, поворачиваясь к старику.

– Теперь ты можешь идти дальше, – сказал он просто. – Дом освободил тебя.

Арина почувствовала странную лёгкость и одновременно тоску, словно прощалась с частью себя. Она понимала, что никогда уже не будет прежней. Дом стал частью её истории, и она – его. Но она знала, что теперь ей предстоит другая жизнь. И теперь она могла выбрать, куда идти.

Старик медленно поднялся и направился к выходу, оставляя её одну. Перед тем как закрыть дверь, он оглянулся.

– Ты сделала главное, – сказал он. – Ты вспомнила имя. Теперь помни о том, кто ты есть.

Дверь тихо закрылась, и Арина осталась в комнате, наполненной светом и именами. Теперь она была не просто жильцом. Теперь она была хранительницей памяти, частью дома, который помнил всех, кто через него прошёл.

И впервые за долгое время она почувствовала себя по-настоящему живой.

На следующий день Арина проснулась с чувством, будто впервые за много лет выспалась по-настоящему. Дом был тихим, мирным, как никогда раньше. Она прошла на кухню, включила чайник и, стоя у окна, наблюдала, как тает вчерашний снег под ярким апрельским солнцем.

В стекле окна мелькнуло её отражение, и на мгновение сердце снова тревожно сжалось – память о прошлых событиях была ещё слишком свежей. Но, присмотревшись, Арина поняла, что отражение было обычным, чётким и ясным. В нём не было ничего пугающего.