Мишка тянул лодку у самого правого берега, шурша прибрежными тальниками. Река ворчала и плескалась. Ювэй сжимал в руках ружьё, готовый по первому требованию запалить затравку и выпалить в сторону солдат.

Лодка медленно миновала костёр и тут её заметили. Солдаты вскочили и заметались по берегу. Ювэй зажмурил глаза и грохнул из ружья. Отдача свалила его на дно лодки и он барахтался там, силясь подняться.

– Поднажми! – завопил Мишка и навалился на шест. Лодка прибавила ход и вскоре выскочила на более тихое место.

С берега загрохотали выстрелы, гулко раскатываясь по ночному лесу. Эхо многократно прокатилось в сопках и заглохло.

– Пускай теперь догоняют! – вопил Мишка, радостно налегая на шест.

Китайцы сели на вёсла, а Мишка помогал им шестом. Свежесть ранней ночи не охлаждала разгорячённые тела, пот заливал глаза. Халаты пропитались солью, но беглецы не решались передохнуть. За поворотом реки свет костра потерялся, и голоса солдат постепенно затихли в тиши.

– Теперь они не станут нас преследовать, – сказал И-дун, слегка ослабляя греблю.

– Будем надеяться, – ответил Тин-линь.

– Вот теперь можно и передохнуть малость, – ответил Мишка. – Пока я шестом потолкаюсь, вы отдохните. Потом я буду отдыхать.

Лодка медленно скользила по ночной реке. Китайцы черпали ладошками воду, жадно пили торопливыми глотками. Ювэй смешно потирал ушибленное плечо и смущённо улыбался. Мишка заметил:

– Устраивайся спать, малец. Пока есть время – посмотри сны. Кто его знает, как нам придётся дальше. Не скули, а укладывайся. Тебе надо много спать. Ты ж не хочешь стать нам обузой?

Ювэй посопел недовольно, но не стал себя просить дважды. Скоро он затих, скорчившись на дне лодки.

– Отдохнули? Ну теперь гребите помаленьку, а я вздремну, – и Мишка стал укладываться. Он растянулся во всю длину своего здоровенного тела и с наслаждением вытянул ноги. Глаза сами закрылись. Сквозь дрёму услышал голос Тин-линя:

– Чего вытянулся? Хочешь духов впустить в своё тело? Скорчись, а то худо будет, слышишь?

Мишка улыбнулся в ответ и пробормотал усталым тоном:

– Твои духи не властны над моим телом. Я в ваших духов не верю и подчиняться не стану. Пошли они к лешему.

Тин-линь недовольно хмыкнул, но не стал настаивать. Из-за леса показалась луна. Её огромный шар тускло осветил реку и леса по берегам. Тин-линь устало вздохнул и с тоской подумал о родных:

Увижу ли я кого-нибудь теперь. Что там с Сяоли? Бедняжка. Жива ли? А дедушка? Замучили наверное. Хоть бы голову не отрубили. Горе мне, горе!

Два дня назад пришлось бросить лодку. Река стала непроходимой. Дремучий хмурый лес с буйным однообразием тянулся до бесконечности. Дубы вперемежку с могучими кедрами и вязами, невообразимо перепутанные лианами, густой подлесок, в котором гнили огромные стволы упавших великанов, покрытых мхами и плесенью, свисавшей причудливыми бородами.

Каменистые горы, покрытые кустарником и травой выше человеческого роста так затрудняли движение, что к концу дня все валились с ног от усталости. Влажная духота, тучи мошки и гнуса, заросшие растительностью ручьи и речки, которые приходилось переходить вброд по ледяной воде, действовали угнетающе. Ювэй с трудом мог дотащиться до привала и без еды, тут же в траве падал и спал беспробудно.

Лица посерели и осунулись. Скулы заострились, покрытые кровью и опухшие. Одежда висела клочьями.

Заплечные мешки давили плечи и растирали кожу. Все опасения Мишки сейчас казались путникам просто безобидными сказками. Действительность выглядела куда хуже. На каждой остановки Мишка требовал тщательно чинить одежду и особенно обувь. Только теперь стало ясно, как это необходимо. Недовольно ворчали, но подчинялись. Хорошо, что дожди были редки, но утренние туманы так пропитывали одежду, что приходилось её выжимать, отправляясь в путь.