– И ты думаешь, что спустя девятьсот лет энергии векторов взбунтовались?

– Не совсем. Они с самого начала воевали… стоит только взглянуть на историю Тэрры. Она, с одной стороны, завораживает поэзией, искусством и архитектурой. Люди там талантливы, как и создатели, спроектировавшие этот мир. И вместе с тем разве они не воюют друг с другом по любому поводу? Не спорят из-за земель, убеждений, веры, идеалов? Даже из-за собственных жён… если припомнить взаимоотношения самих пятнадцати архитекторов, становится понятно, почему Тэрра так гениальна и так воинственна. Эти качества заложили в неё они.

– Ты прав, – согласилась Элайна. – И это одна из моих теорий.

– А какая же другая?

Элайна повернулась к нему всем корпусом и так прочувствованно заглянула в глаза, словно собралась сознаться в преступлении. Мирэлл невольно занервничал, теряясь в догадках насчёт того, что же она собирается сказать, а его супруга тем временем открывала и закрывала рот, пытаясь подобрать слова, как вдруг звонко выпалила:

– Вообще-то, если честно, все эти разговоры страшно меня взволновали. Ты проголодался? Я проголодалась. Просто ужасно проголодалась! На углу есть отличное место, и там подают волшебный горячий шоколад! Добавляют туда какой-то сироп или что-то такое – пальчики оближешь. И вафли! Необычайно вкусные вафли. Ты пробовал? Да? Нет? Ты обязан попробовать. Прямо сейчас. Немедленно. Идём. Скорее идем.

Он не успел ничего сказать – Элайна уже торопливо шагала прочь из залов Тэрры, словно всеми силами стремясь оказаться как можно дальше и от фрески, и от разговора, который сама же затеяла. Мирэллу не оставалось ничего другого, кроме как молча последовать за женой, гадая, что за устрашающая идея так назойливо впилась в её бойкий разум, раз та настолько отчаянно пытается от неё убежать.

– Я вот иногда думаю, – обхватив ладонями чашку с горячим шоколадом, сказала Элайна, когда они расположились в небольшой кафетерии на углу соседствующего с галереей здания, – какая от нас, по сути, польза?

– От нас? – не понял Мирэлл.

– Я говорю о Центральной Провинции, – пояснила супруга. – Чем мы ценны для остальных? Всё, что мы делаем, это пишем картины. Конечно, не все рождаются одарёнными. Те, кто не может творить, становятся кураторами, или открывают свои лавки и магазины в Амрисе. Но если так подумать, то отчего бы им не поехать, например, в Северную Провинцию? Там же обучаются лучшие воины и производится уникальнейшее оружие. Могли бы освоить боевые искусства или стать мастерами оружейного дела. А в Западной Провинции море путей для изучения практически любого ремесла. На востоке живут учёные, так почему бы не присоединиться к ним? Работать с артефактами и разрабатывать новые технологии. А можно вообще уехать в Южную Провинцию и бездельничать.

– Я бы не сказал, что на юге сильно бездельничают, – тихо посмеиваясь, напомнил Мирэлл. – Они являются основными поставщиками продуктов и целого ряда материалов для остальных четырёх провинций.

– И всё же, – не отступала Элайна. – Они все работают. А чем мы занимаемся?

– Создаём миры.

– И кому они нужны?

– В целом, конечно, никому, – в голосе Мирэлла отчетливо слышалась ирония, – но некоторые источники утверждают, что энергия, которую производят созданные миры, питает жизненной силой все Пять Провинций.

– Да, нам в университете об этом с первого дня обучения говорят, – Элайна хмыкнула, помешивая в чашке горячий шоколад. – Идеальная работа – художник. Рисуй картины, получай за это жалование и бед не знай. Странно, что в других провинциях нас до сих пор не обозвали тунеядцами.