– Весьма атмосферно, – заметил да Винчи. – Уже интересно.

– Видимо, просто оставили всё как было, – пожала плечами Кюри. Увиденное её не слишком впечатлило.

Кристи и Эйнштейн молча изучали обстановку. Хотя никого, кроме их четверых, в психбольнице не было, в воздухе висело какое-то напряжение. Но не из-за подспудного страха или неприятия таких заведений и событий, здесь когда-то происходивших, и не из-за каких-нибудь суеверий или шорохов за спиной, особо впечатлительным могущих показаться признаками обитаемости здания. Напряжение создавали они сами. Оно следовало за ними из микроавтобуса, ползло рядом после фургончика, витало между ними здесь, подпитываемое немногословностью и настороженностью. Игра только началась, и всё могло – должно было – измениться, но все чувствовали: команда из них не склеивалась. И хотя каждый желал победы, для чего нужно действовать заодно, пазл не складывался. Они были слишком разными. Просто не подходили друг другу, и даже чьё-то слово, выплюнутое в прохладный воздух, застревало там в недоумении, хотя и встречая ответную реакцию.

А может, они подходили друг другу слишком хорошо.

Кристи осторожно сделала полшага вперёд и заглянула в первую распахнутую дверь. Остальные последовали её примеру.

– Вот тут точно надо покопаться, – со знанием дела заявил Эйнштейн, и спорить с ним никто не стал: обыскать комнату действительно стоило, тем более что на дверном косяке алел сигнальный стикер.

Хоть она и была освещена слабее коридора и на три четверти завалена каким-то ремонтным хламом, деревянными обломками, изорванной бумагой, кусками цемента, фанерой, заляпанной тёмными пятнами, и усеяна клоками пыли, кое-что в ней сразу привлекало внимание. Например, бросающийся в глаза шкаф-картотека с четырьмя ящиками, возвышающийся метра на полтора на фоне светлой стены, выложенной квадратным кафелем, кое-где плачущим подозрительными тёмными потёками. Или железный стол с выдвинутыми проржавевшими ящиками, захламлёнными пожелтевшей мятой бумагой, на котором вызывающе стоял большой и старый катушечный магнитофон. Рядом со столом, под завалом нагромождённых на него щепок и векового слоя пыли, пряталось небольшое кресло, бывшее когда-то, судя по едва проглядывающей сквозь серость обивке, зелёного цвета.

– Надо обыскать картотеку, – сказала Кюри и шагнула к шкафу.

– Да уж надеюсь, что не этот мусор, – отозвался Эйнштейн, брезгливо осматривая хлам, заполнявший большую часть комнаты. Пахло в ней тоже хламом. И пылью.

– Наверное, надо найти катушку, – кивнула Кристи на магнитофон. – Может, даже прослушать её.

– Надо найти предмет с меткой Игры, – возразил да Винчи. – Только его. Мы тут не в квест играем – прослушивать старые катушечные записи, чтобы найти подсказку.

– Откуда ты знаешь? – повернулась к нему Кюри, бросив копаться в выдвинутом ящике шкафа. Пока ничего, кроме выцветших и совершенно нечитаемых листов бумаги в тонких папках ей не попалось.

Да Винчи пожал плечами.

– Просто говорю, что главное – найти предмет с меткой, а не отвлекаться на антураж.

Кюри фыркнула и продолжила копаться в ящиках. Эйнштейн подошёл к железному столу и стал обыскивать его. Кристи осматривала кресло. Даже провела пальцем по обивке. Палец стал тёмно-серым, а маленький след на обивке – грязно-зелёным. Мусор, наваленный в кресле, Кристи трогать не стала.

Да Винчи, вздохнув, стал рассматривать катушечный магнитофон. Пустая катушка уже была вставлена, но само устройство выглядело безжизненным. И… Что-то с ним было не так. Он заглянул на заднюю панель – сетевой шнур был свёрнут. На стене за столом светлела старая розетка.