случилось там, на остановке? Или за остановкой? Может, девочка зачем-то зашла в лес там? Или кто-то заманил ее туда? Вопросов стало еще больше. Но одно я знал точно – пока снова не стемнело, необходимо отправить группу вместе с одним из кинологов на обследование лесополосы за автобусной остановкой. Я вызвал их по рации и поставил задачу: «Обращайте внимание на всё: примятость травы, поломанные ветки, следы борьбы, волочения, предметы детской одежды». И напомнил, что девочка была одета в белое короткое платьице и босоножки.

Вечером, когда уже начало темнеть, в деревню приехали руководители аппарата МВД. Надежда исчезала, как скрывающиеся за кронами деревьев солнечные лучи. Склонившись над капотом УАЗика, обсуждали имеющиеся результаты, которых, к слову, не было. Если только под результатами не понимать их отсутствие. Подводили итоги проделанной работы и намечали дальнейшие планы. Из леса выходили последние группы, которые, подходя для доклада, отрицательно махали головами, не находя уже в себе сил говорить, и показывали на карте проверенные сектора, чтобы на них появились соответствующие отметки.

За день лес прочесали два раза. Казалось, заглянули уже под каждую веточку и под каждый кустик. И если сотрудники соседнего райотдела, прибывшие к нам на помощь с утра, выглядели уставшими, то мои подчиненные, проведшие бессонную ночь и потом целый день на жаре, продолжавшие поиски в лесу, просто валились с ног.

После доклада они буквально падали в тени деревьев, жадно пили воду и обливали ею свои раскрасневшиеся на солнце лица. Кто-то собирался по двое, по трое. Открывали ножами металлические банки тушенки, доставали оттуда большие куски консервированного вареного мяса, клали их на оторванные ломти скупленного в магазине райпо хлеба и отправляли их в свои голодные животы. Затем так же жадно запивали водой. Нужен был отдых. Мне казалось, что от выступившего за день пота моя рубашка стала деревянной, а места швов резали мое тело, словно лезвия.

Особняком в уже длинной и продолговатой тени деревьев лежали, тяжело дыша, уставшие овчарки. Они вместе с хозяевами-кинологами ждали отправки на автобусе в свои родные вольеры. Овчарки, пожалуй, были единственными существами здесь, в чьих глазах была гордость за служебный день. Они честно отработали в лесу и под конец трудного трудового дня своими преданными, честными и почти человеческими глазами жестоко доложили кинологам: «Запаха девочки здесь нет. Запаха девочки в этом лесу нет».

Да, запаха девочки в этом лесу не было. Запаха уставшей, плачущей, повредившей ногу и трущей коленку девочки в лесу не было. Может, здесь был запах другого ребенка? Какой запах искать, мы решали, склонившись над капотом УАЗика.

Руководство МВД согласилось с тем, что отдых действительно нужен. Поэтому поиски на ночь решили прекратить. Итогом дня было следующее.

Первое. По факту исчезновения девочки было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного пунктом «в» части 2 статьи 105 Уголовного кодекса РФ. Максимальное возможное наказание в нашей стране за совершение столь жестокого преступления – пожизненное лишение свободы. Тяжесть данной статьи позволяет судам не применять к лицам, совершившим такое преступление, понятие «срок давности».

Второе. По подозрению в совершении данного преступления на сорок восемь часов задержан молодой учитель, который в настоящий момент по материалам возбужденного уголовного дела был последним, с кем девочку видели живой.

Учителя мы решили в ИВС не отправлять, а оставить до утра у себя в отделе, так как наутро с ним были запланированы следственные действия. Помимо допроса также планировалось проведение обыска по местам его жительства и работы. Учителя с мокрыми глазами поместили в камеру для задержанных при Дежурной Части, которую он разделил до утра с единственным вынужденным соседом – местным жителем, ранее судимым любителем выпить, подозреваемым в совершении мелкой кражи.