– Вставай. Вставай! К телефону! С работы! – проснулся я от громкого голоса мамы. – Встава-а-ай!

Я открыл глаза. Голова была чудовищно тяжелой. Посмотрел на стрелочные настенные часы. Они двусмысленно показывали пять. Таким же двусмысленным был сумрак за окном.

– Вставай!

«Нет. Сейчас вечер», – успокаивал себя я. Голова тяжелая оттого, что я просто переспал. Я расхожусь, и все пройдет.

– К телефону! С работы!

Я побрел к телефону. Взял трубку:

– Алло.

– Алло! Ты что, спишь, что ли, еще?! – из телефонной трубки раздался резкий голос Давида. «Давид, – подумал я. – Значит, смена еще та же. Значит, я спал только пять часов».

– Да, сплю, – ответил я. Тоже резко. Человеку пять часов назад показывавшему мне из дежурки большой палец.

– Давай поднимайся, – уже спокойно сказал мне Давид. – На пруду труп обнаружили. Криминал. Ножевые ранения. Что он там только делал? Комар уже выехал. Сказал – весь уголовный розыск поднимать. Слышишь?

– Слышу, слышу.

– Ага, ну, в общем, Комар, скорее всего, там уже. И еще, – почти заботливо обратился ко мне Давид, – ночью ливень был. Через дачи к пруду не иди. Одна грязь. Назар застрял, ели вытащили. Мимо завода лучше иди.

– Ясно. Хорошо. Иду.

Наспех закинув в себя завтрак, вкус которого я даже не понял, через двадцать минут, выйдя на конечной остановке общественного транспорта, я уже шел мимо забора завода, названного именем героя Гражданской войны, нашего земляка. Пруд у нас в районе был один. Располагался он на границе района, да, собственно, и города. Дальше начинался пригород. Как подметил Давид, попасть на пруд можно было действительно двумя путями. Первый, короткий, – через дачи. Второй, подлинней, – мимо завода. По совету дежурного я пошел именно этим путем. Погода стала по-настоящему осенней, моросил холодный дождь. Ночью ливень сбил с деревьев, казалось, последние листья. И обнажившиеся ветки-спицы сейчас словно вонзились в свинцовое, низкое небо. Пока я шел вдоль заводского забора, я был закрыт от ветра. По-настоящему я почувствовал холодную осеннюю непогоду там, где забор кончился и я вышел на открытую местность. Я увидел наш «бобик» и даже разглядел фигуру Назара в нем. В это время сильный порыв ветра воткнул мне в лицо сотни колючих капель мерзкого осеннего дождя. Я натянул как можно глубже капюшон. Повыше застегнул молнию на куртке. И ускорил шаг.

Так пистолет, Володя,

перевесит сто тысяч других улик!

«Место встречи изменить нельзя»,

фильм,1979 г.

Я еще раз сверил адрес, где нам – мне и моему сегодняшнему напарнику, оперу Сергею, – необходимо было произвести обыск. Обыск проводился по месту жительства одного из подростков. Около недели назад в нашем районе произошла массовая групповая драка молодежи. И хотя основные ее зачинщики и участники были установлены и задержаны, районный прокурор дал указание следователю, расследовавшему это дело, установить всю истину по делу, всю картину произошедшего. И молодой энергичный следователь, не задумываясь, направо и налево раздавал членам созданной для расследования этого уголовного дела следственно-оперативной группы указания: допросить учащихся всех школ, расположенных в нашем районе, всех ПТУ, всех техникумов. А в случае если появлялся хоть намек на возможное участие подростка в драке, сразу выписывал постановление на производство обыска по его месту жительства. И вот перед нами, мною и Сергеем, был еще один из таких многочисленных адресов.

За порогом квартиры нас встретила скромная семья, состоящая из юноши, учащегося ПТУ (собственно, по чью душу мы и пришли), и его родителей: отца, худощавого высокого мужчины, как мне показалось интеллигентного вида, и матери. От членов этой семьи как-то сразу повеяло внутренней любовью, которая связывала ее членов, уважением между ними и строгостью правил. Мне вообще нравятся такие семьи. Глава семьи при любых раскладах – отец. Потому что так решила мать. Он беспрекословный авторитет для детей, а она ему бесконечно верна. В таких семьях не учат подлости. В таких семьях добро и зло четко отделены друг от друга. А главные заповеди в таких семьях – это честность и порядочность.