Это и есть факт того, что Пятница действительно приходил в мир сей. Что последующее повествование не является причудой автора, плодом его странного каприза. Нет, этот младенец, имя которого и не вспомнить, жил. Это настоящая правда.

Герой существовал и на других фото. Например, он стоял за штурвалом малюсенького кораблика в яслях. Ох, конечно, не у младенца Иисуса в потерянной пещерке среди удивленного домашнего скота. Нет, Пятницу поместили в дошкольное советское учреждение, впрочем, как и всех подобных ему.

Вопрос не в том наличествовало ли главное лицо нашего искреннего рассказа среди посетивших эту юдоль. А в том, было ли ему хорошо? Смотря с чем сравнивать, конечно…

В дошкольном воспитательном заведении помещение с дырками в полу зачем-то устроили общим. Для всех: и девочки и мальчики вместе. В чем состояла образовательная изюминка такой задумки, сложно разгадать. Возможно более зрелые умы подозревают в юной голове отсутствие наблюдательности и разума. Чванливый взрослый уверен, что дитяти не успели разглядеть в себе разницу. А тем более осознать её. Спешу обрадовать – это не совсем так. Мы, детки, понимали всё!

Игорек – худенький, опрятненький, сладкоголосый провокатор и врун звал пугливого Пятницу.

– …Иди… иди… не боись… – подбадривающе звучал голосок призывающего. – Ща увидишь…

Пятница, стоявший задумчиво посреди большой и светлой залы, с недоумением робко пошел за Игорьком. Присоединился также и дружок Игорька Томик. Оба похожие, как двойняшки. Оба обладатели пряных интонаций и умастительных речей.

Игорёк и Томик двигались осторожно, почти на цыпочках. За ними Пятница, всё более и более погружавшийся в мистический страх. Вокруг никто не обращал на заговорщиков никакого внимания. Вся остальная малолетняя братия занималась злым и сосредоточенным обсуждением ничего. Стоял галдёж, скрежет и регулярные звонкие вскрики.

Наконец, Пятница начал понимать куда вели его соблазнители. Целью была дверь. Толстая, тяжелая, деревянная и с большим непрозрачным стеклом внутри. Вернее, интерес простирался куда дальше – туда, внутрь. В пропахшее хлоркой небольшое пространство. Где без перегородок, дырка к дырке, устроены четыре очковых сортира.

– Открывай… – шепотом указал на ручку двери Игорек. – Не боись…

Томик слегка качнул милой кудрявой головушкой в знак согласия. Пятница послушно повиновался и медленно надавил на прохладный металлический локотник. Он был чем-то заляпан и лип к ладони. Тем временем массивное полотно на кривых петлях легко и беззвучно сдвинулось в полшироты…

Необходимо отбежать назад. Пятница при ангельском облике являлся младенцем-сластолюбцем. С годиков трёх он томился по противоположному полу. Тоска пронизывала неясными желаниями промежность и сердце. И заканчивалась легким помутнением в голове.

Однажды он увлек свою знакомую одногодку забраться в большую картонную коробку. Они перевернули её на бок и, обнявшись, начали крутиться, представляя, что это гусеница танка. Ноги их торчали наружу, кружась в воздушном вальсе. Это был танец первой влюбленности.

Снаружи свистела ветром угрюмая и влажная осень. Но прохлада и непогода не касались нежной пары. Она запыхалась от теплой одежды и усиленных движений. Дети познавали счастье и относительность всего в мире. Пасмурный день не обязательно означает грусть. А южное раздолье не всегда несет радость.

Но Пятница узнал кое-что о себе.

Извне послышался неприятный смешок. Досадное явление не прошло мимо избранницы. Она задержала движение и одарила Пятницу глубоким взглядом. Такое побуждало героя покинуть сладкое убежище и встретить наглеца лицом к лицу.