Моя госпожа встает из-за стола – к моему великому изумлению, с улыбкой. Не знала бы я ее лучше, сказала бы, что она находит сильную личность Акиры… забавной. Никогда не видела, чтобы кто-то бросал вызов Юко-сама и получал в ответ улыбку.

– Дражайший внук, в этом нет нужды. Я сама про-слежу.

Она щелкает пальцами. И это намек, что мне пора воплощать ее желания в жизнь.

Не хочу уходить, однако мне платят не за то, чтобы я что-то хотела. Не за то, чтобы я что-то думала. А за то, чтобы я выполняла работу. Я служу семье Камидза, но в основном – госпоже Юко. Много лет назад моя семья присягнула на верность ее семье. У маленькой госпожи своя роль в жизни, и вскоре она об этом узнает.

Пусть у нее будет еще несколько лет относительного счастья. Хотя бы этого, полагаю, она заслуживает.

Боль пришла быстро. Обратный путь, путь к жизни, Нори искала долго.

Она продиралась сквозь густой туман, с трудом поднимая конечность за конечностью. Навалилась такая тяжесть, словно к каждой косточке привязали по огромному камню. Потом кто-то прикоснулся к ее… голове? Спине? Рукам? Было не разобрать, тело казалось единым сгустком. К губам прижалось нечто теплое, со вкусом окаю[10] и капельки корицы. Знакомый вкус пробудил желание поесть, это было единственное, что умела готовить мать.

Ложка продолжала мягко давить на губы, и Нори ее впустила; инстинктивное желание сглотнуть пересилило замешательство.

Жарко. Господи, почему так жарко? Все горело. Каждый вздох был милостью, подарком небес, который мог больше не повториться. Воздух в легких казался слишком густым, чтобы принести облегчение.

Нори смутно слышала разговоры. Словно она под водой, а говорят на поверхности. День сейчас или ночь? К губам снова что-то поднесли… Вода! Желанная, потому что может погасить гнетущий жар.

Но вместе с водой что-то… твердое. Оно царапнуло горло, и Нори дернулась, пытаясь избавиться от помехи, однако ей не дали открыть рта. Сопротивляться не было сил. Нори сглотнула, и следом вновь появилась вода, облегчая боль.

Цикл повторялся, долго ли, часто ли – Нори понятия не имела. Как только она чувствовала ложку, то открывала рот.

Иногда ко лбу прижималось что-то прохладное. Освежающее. Приятное. Хотелось сказать «спасибо», но почему-то не получалось.

Мало-помалу туман рассеивался. Нори стала лучше понимать, что происходит. Она могла бы даже есть в постели, прислоняясь к подушкам, если бы смутные силуэты ей помогли.

Теперь она знала, что ложку держит Акико, а в углу притаился Акира. Он молча сидел и читал книгу – и когда Нори просыпалась, и когда засыпала. Ей не хватало сил позвать его по имени.

Прошло еще некоторое время. Дни или недели.

Немного окрепнув, во время кормления Нори стиснула запястье Акико и попросила чуть-чуть мороженого. После долгого молчания голос прозвучал слабо и хрипло. Служанка на мгновение оцепенела, затем расплылась в широкой улыбке.

– Как скажете, маленькая госпожа.

Выходя из комнаты, Акико наклонилась и прошептала что-то Акире на ухо. Мальчик оторвал взгляд от книги – и встретился с сестрой взглядом. И тогда Нори поняла, что не умрет.

Киото, Япония

Лето 1951 года

Лето подходило к концу, дни стояли теплые и ветреные. Иногда Акира отменял одно-два занятия, чтобы выполнить кое-какие поручения или навестить друзей в Токио. Нори сидела у двери, пока он не возвращался. Ее постоянно терзал страх, что брат к ней не вернется.

Чтобы свести ее жалобы к минимуму, Акира подкупал сестру безделушками из города. Вернувшись из недельной поездки в Токио на конкурс скрипачей, он вручил ей плюшевого кролика. Акира отказался говорить, победил он или нет, однако Нори ухитрилась подсмотреть, как в его комнату принесли новый сверкающий трофей.