И все же Нори позволила себе преисполниться уверенности.

Акира наверняка с ней заговорит. У него нет причин ее ненавидеть. Она ничего ему не сделала, ничего ему не стоила. Матери она стоила принадлежащего по праву места, теперь Нори это понимала, а бабушке она стоила чести. Однако перед Акирой она была чиста.

А если… Внезапная мысль ее поразила. Может, появление странного брата, который каким-то образом ее старше, хотя она никогда о нем не слышала, станет испытанием, которое устроила для нее мать? Ну конечно, все так и есть!

Наконец все стало ясно. Ей лишь нужно справиться с еще одной проверкой. И тогда… тогда сюда вернется мать. И увезет их обоих куда-нибудь далеко. Втроем они заживут там, где полно высокой травы и цветов вроде тех, что растут по склонам горных хребтов. Там тоже наверняка будет пруд. Нори сможет плескаться в прозрачной воде, пока не захочется вернуться на берег. А потом будет лежать на солнышке. Лежать часами напролет, пока ладони и ступни не покраснеют, пока их не начнет покалывать. И этот брат, кем бы он ни был, каким бы он ни был, будет лежать рядом. И они посмеются над тем, что она когда-то боялась.

Уже порядком за полночь, когда я наконец веду маленькую госпожу вниз по ступенькам. Как и велено, я держу ее за руку. Ладошка в моей руке болезненно хрупка; я чувствую каждую косточку. Девочка спускается с чердака с некоторым трепетом, одергивая платье, словно боится, что оно помнется. Если подумать, у девочки есть все основания быть осторожной. Ей больше двух лет не позволяют заходить дальше ванной комнаты на втором этаже. Когда мы проходим мимо нее, маленькая госпожа издает тихий свистящий звук. С облегчением? Или со страхом? Нервное дитя.

Девочка мало говорит, но многое выдает языком тела. Я часто застаю, как она глядит в пространство, кусая губу, уже распухшую и окровавленную.

Не могу решить, гениальна она или же полная тупица. На днях я поймала ее за чтением книги на английском языке – она водила пальцем по картинкам и что-то бормотала под нос. Маленькая госпожа сразу засуетилась, едва поняла, что я на нее смотрю. Интересно, учится ли она самостоятельно – способна ли она вообще на подобное. Может, все так и есть. Может, кровь предательницы течет в ее венах и учит тому, чему мы не в состоянии.

Справедливости ради, она – хорошая подопечная. Никогда не жалуется, редко о чем-то просит. Довольна своим «лечением», как мне велено это называть. Плачет, конечно, однако старается не поднимать шума.

Она от природы любопытна – это я могу сказать точно. Молчание дается ей нелегко. Я вижу, как она мучается. В этом смысле она очень похожа на свою мать. Госпожа Сейко так и не взяла на себя обязанности принцессы.

Мать Нори низко пала из-за упрямого неповиновения. Госпожа Юко говорит, что мы все слишком ее баловали, и я ни в коем случае не должна допустить эту ошибку повторно.

Однако маленькая госпожа – прелестная крошка, честное слово, и я ловлю себя на том, что позволяю слишком многое.

Нори тянет меня за руку, как будто хочет отвлечь от грез наяву.

Даже когда она держит рот закрытым, ее странные глаза сверкают как фейерверк. Я вижу, как много мысли она вкладывает во все, что делает, даже в простые вещи, которые не должны требовать усилий.

Опять же, не могу решить, признак это ума или глупости. В любом случае, у нее и правда прекрасные глаза, теплые и светлые.

У главной лестницы маленькая госпожа замирает, сжимая свободной рукой перила с отчаянием, которого я не могу понять. Девочка осматривает пространство внизу, настороженная и дрожащая. Полагаю, ищет Кохея-сама. Но его здесь нет, и я испытываю от этого такое же облегчение, как и она.