– Ну а что мне еще сказать, друг мой?

Ковач покачал головой и беспомощно оглянулся по сторонам. Фотограф, вспыхнув, забарабанил пальцами по столу, Дюрица сонно уставился в свой стакан, хозяин трактира потянулся.

Оглядев компанию, Кирай продолжил:

– Не хочу хвастаться, но по роду своих занятий мне пришлось прочесть уйму книг. Разумеется, я прочел не все книги, которые были написаны, но во многие заглянул, среди прочих – в такие, где речь идет об истории. И могу с полным правом сказать, что со времен Христа ничего в мире не изменилось. Надеюсь, вы не поставите мои слова под сомнение. Так вот, дорогой господин Ковач, при всем моем уважении к вашему мнению, хотел бы спросить вас: если даже заповеди Христа не повлияли на человечество в ожидаемой мере, неужто вы будете утверждать, что может найтись еще некто более достойный и человечество прислушается к его учению? Ведь более правильного и более, так сказать, состоятельного учения нельзя себе и представить. Ну и где мы с ним оказались? Может ли появиться такой человек, который придумает нечто более дельное? Ведь что получается? Вот явился этот Христос – которого я тоже по-своему уважаю, – и, преисполненный своих истин, объявил, что он царь мира, а посему все должны его слушаться. Так что же, теперь может любой объявить себя владыкой мира, потому что он убежден в своей правоте? И это несмотря на то, что у его предшественника ничего не вышло?

Он оглянулся на дверь и понизил голос:

– Ну скажите начистоту, господин Ковач. Разве было когда-нибудь, чтобы варили мыло из человечьего мяса, костей и жира? Между тем как учение Христа давно уже всем знакомо. Об этом, конечно, нельзя говорить, но мы-то все знаем, что делается вокруг. Надеюсь, – он посмотрел на фотографа, – вы, сударь, не поймете меня превратно, это ведь просто констатация фактов. Разве свет видывал что-то подобное? Отвечаю: нет! А все почему? Да потому, что явился такой вот самодовольный выскочка, который твердит, что только один он умный, а остальные все дураки. Он один может объяснить всему человечеству, всей Эйропе, как надо жить.

– Хэлло, – сказал Дюрица и прищелкнул языком.

– Что вы сказали? – спросил дружище Бела.

– Не обращайте внимания, – махнул рукой книжный агент, – наш часовых дел мастер изволит шутить.

Он вынул мундштук, вставил в него сигарету и тем же приглушенным голосом продолжал:

– А теперь представьте, как такой одержимый спит по ночам. Может он спать спокойно, когда что ни день по его вине гибнут тысячи?

– Может, – ответил Дюрица. – Спит себе преспокойно.

– Вы могли бы, не сомневаюсь. Но представьте себе того человека. Каждый день умирают люди, потому что он взял себе нечто в голову и упорствует. Говоря: либо мир будет жить так, как мною задумано, либо после меня хоть потоп – пускай все подыхают.

– А по-моему, – заметил Ковач, – так все эти короли да большие начальники все ж не могут спокойно спать. Тут год или два назад показывали один фильм, так там король двух племянников погубил, а еще кого-то утопил в винной бочке – чтобы никого к власти не допустить.

– Да только ли это, – вскинул голову хозяин трактира. – Взять хоть нашу историю: одного короля в собственном шатре порешили.

– А наш Тиса?[4] – вспомнил Ковач.

– Вот-вот! Ни один из них не может быть спокоен за свою жизнь. Наверное, только о том и думают, кто и когда захочет с ними расправиться. Ну скажите: зачем людям большая власть и немыслимые богатства? Какой прок от того, что можно командовать, деньгами распоряжаться и все такое, если нужно все время трястись от страха, что тебя зарежут, пристрелят или иначе как укокошат?