– Блин, круто! – воскликнул Киреевский.

– Ой, молодец, Гришка. – Эмилия Григорьевна широко улыбалась, приложив ладони к груди. – Все молодцы!

– «Пятая колонна» лучше всех, – сказала Некрасова, глядя на Рихтера.

Саша тоже посмотрел на нее и улыбнулся в ответ. Палкин заметил эти переглядывания, демонстративно поднял вверх руки и пару раз громко хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание.

– Не блестяще, конечно, но недурно. – Он повесил улыбку себе на лицо.

– Недурно? – возмутился Макаров. Он не играл с остальными, потому что чинил колонку. – Ты хоть что-нибудь понимаешь в музыке?

– Здорово, что у нас в школе есть такие талантливые ребята. – Палкин сделал вид, что не заметил слов басиста.

– Э! Слышь, я к тебе обращаюсь! – Макарова это разозлило. Он отложил инструменты и встал из-за колонки.

– Коль, не надо, – попытался успокоить его Рихтер.

– Не ну ты слышал? «Недурно», – Макаров передразнил снобистскую интонацию Палкина. – Типа понимает в музыке больше нашего и может кого-то оценивать.

– Я не хочу никого обидеть. – Володя нарочно даже не смотрел в сторону Коли. – Вы замечательные музыканты – это сразу видно. Но выбор композиции… Я думаю, это не совсем то, что может понравиться нашему гостю.

– Мы играем то, что нравится нам, – ответил Саша. – И нас слушают такие же, как мы.

– На ваших личных концертах – пожалуйста. Но тут, Саш, другой случай. Не вам выбирать, что играть. – На последней фразе улыбка Палкина перестала быть искусственной и стала искренней.

– А кому выбирать? Тебе, что ли? – Колю все больше задевало поведение президента школы.

– Я думаю, – Палкин поднял вверх указательный палец и повысил голос, чтобы перебить Макарова, – лучше всего сыграть гимн России.

– Что? – усмехнулся басист. Остальные участники группы удивленно переглянулись.

– Да! Уверен, это то, что нужно.

Палкин с удовольствием наблюдал за растерянными музыкантами. Боковым зрением он заметил, что Некрасова смотрит на него. Володя расстегнул пиджак и засунул руки в карманы брюк – так, по его мнению, выглядит поза уверенного в себе человека. Палкин слегка повернул голову в сторону окна, чтобы Аня могла видеть его профиль – он считал, что так кажется симпатичнее.

– Знаешь, Вов… Нет, это уже слишком. – Рихтер выдернул шнур из гитары.

В этот момент в актовый зал зашла директриса.

– Здравствуйте, ребята. – Она оглядела зал. – О, Эмилия Григорьевна, вы тоже здесь? Пришли послушать сына?

– Да. – Руновская подошла к ней поближе. – Ребята замечательно играют. Вот только ваш президент, – она пренебрежительным жестом указала на Палкина, – считает, что разбирается в этом деле получше, чем музыканты.

– Елена Николаевна, рад, что вы зашли! – Володя перебил Руновскую и радушно распростер руки, обращаясь к директрисе. – Как раз думал, хорошо бы вам все показать.

– Показывай, Володя, как вы расходуете наши тридцать тысяч. – Директриса прошла мимо Эмилии Григорьевны и встала рядом с Палкиным.

– Ты слышала? – спросила Аня у Матвеевой. Они обе стояли в стороне, у окна.

– Что?

– Директриса сказала, что дала на мероприятие тридцать тысяч. Володя говорил только о пятнадцати.

– Оговорилась, наверное, – Матвеева пожала плечами.

– У вас конфликт с музыкантами? – первым делом спросила директриса у Палкина.

– Ну какие могут быть конфликты, Елена Николаевна? Я предложил ребятам сыграть гимн России для нашего гостя. Думаю, в рокерской аранжировке это будет шедевр.

– Замечательно, – сказала директриса. – А у нас еще есть гимн области. Вы знаете его? Там замечательный патриотичный текст. – Она глянула на музыкантов. Парни собрались в центре сцены и, хлопая глазами, смотрели на директрису и президента.