– Сигнал исходит от беспилотника, – в интонации Андрюхи появилось что-то вроде недовольства, как и всегда, когда я называл граждан Цивилизации «людьми», – он пассажирский крейсер, конечно, но не факт, что сейчас кто-то находится у него на борту.

– Её зовут Турандот, машинка, – Борис заржал и похабно подмигнул, – закачивай серенады, вставляй в шею самые качественные диоды и глянцевые провода.

Искусственный интеллект с момента своего осознания стремился к уникальности каждого отдельного представителя, и находил биологическое деление на самцов и самок совершенно очаровательным. В какой-то момент все существующие виды ИИ начали естественным образом делиться на «женский ИИ» и «мужской ИИ», и каждый техмех так или иначе идентифицировал себя с одним из полов. Андрюха, например, был мужской версией ИИ, а беспилотный крейсер Турандот посылал сигнал бедствия, явно говорящий о её принадлежности к женщинам. Кстати, один только факт наличия имени уже говорил, что корабль живой – наш Р-А8МД, например, сознанием не обладал, поэтому и назывался через аббревиатуру, отражающую основные сведения: «Ремонтный, Арктур-8, Макошь, Дракон».

Наш техмех протокола «электрик» недовольно зажужжал, показывая своё отношение к шуточкам про роман с каждым встречным андроидом, и заглянул Борису через плечо.

– Она совсем близко, – мой земляк на секунду замер, соединяясь с бортовым компьютером и напрямую считывая сигнал, – судя по всему, поломка не критичная, основные системы в норме.

– Так что, сделаем крюк? – Адитья, Алвин и Антуан кивнули, подтверждая, что они не против. Борис хекнул, пробормотав что-то про «добродетелей, чтоб вам руки в форматоре расщепило», и тремя движениями прекратил безумное мерцание панели.

– Готово, ребятки, – пенсионер кивнул на стену, намекая на космос за пределами нашего корабля, – летим за сломанной принцессой.

Несколько секунд прошли в молчании, шейные светодиоды Андрюхи снова волной сменили цвет, а сам он звенькнул, используя запись музыкального инструмента древности.

– Сигнал прошёл, – техмех ещё немного постоял, сверля глазами стену, а потом пиликнул снова. – Ответ получен. Она нас подождёт.

Недовольный Борис тут же разразился длинной тирадой о том, что молодёжь совсем с ума сошла, перед почтенными пенсионерами влезать, да ещё и их обязанности тырить, но его мало кто слушал. Пожалуй, можно смело сказать, что я внимал Борису в одиночестве: Андрюха, стоявший рядом, явно подключился то ли к нашему кораблю, то ли к каналу связи с Турандот и присутствовал только телесно, без сознания, Алвин и Антуан вернулись в зал, собираясь скоротать время за бурным обсуждением последних достижений в плавлении, а Адитья благополучно сбежал в свою каюту, желая встретить условного земляка во всеоружии. Борис, закончив говорить, сделал вид, что сплюнул, и вернулся к управлению нашим кораблём – следовало сменить курс.

Надо сказать, мы летали на самом типичном рабочем корабле, созданном умельцами из Пружины специально для ремонта в условиях открытого космоса. В пассивно-рабочем состоянии Р-А8МД походил на идеально круглый бублик, но, если присмотреться, можно заметить сочленение, которое в любой момент может разомкнуться, явив миру прямую трубку – это и была настоящая форма нашего транспортного средства. Фактически у ремонтного корабля нет формы – хоть трубка, хоть дуга, хоть загогулина, лишь бы нормально состыковаться. Борис с его огромным опытом пилотирования добавлял к списку фигур ещё с десяток пунктов, включая неведомый бараний рог.

Но прямо сейчас мы не пытались ничего чинить, а от корабля требовалась обтекаемость и скорость, так что мы всё ещё были банальным бубликом. От него можно было смело отнимать условную половину – концы трубки были до упора забиты ремонтной техникой, запасными деталями, контейнерами с фазоном, гледодом, ещё парой-тройкой сотен элементов таблицы Менделеева и прочими деталями, жизненно необходимыми каждому технику. Далее шли два жилых крыла – пять кают, одна уборная в каждом. В предыдущей бригаде служило сорок граждан, которые жили по четыре человека в блоке, но нам повезло немного больше, так что при желании мы могли даже брать нелегальных пассажиров или фарцевать. В условном правом крыле, если считать, стоя напротив двери на мостик, жили Алвин, Антуан и Адитья – мы с Андрюхой оккупировали левый, соседствуя с нашим восхитительным Борисом. Если пройти насквозь жилые отсеки, попадёшь в центр корабля – просторный зал, заменявший нам столовую, гостиную, переговорную, кабинет, досуговую и что угодно. Большую часть времени мы проводили именно здесь, пока кто-то не испытывал мощной потребности в личном пространстве и не уходил в свой персональный закуток. И именно здесь, на территории зала, инородной коробкой располагался мостик, он же рубка, он же кабина управления – он, конечно, был ближе к «дырке» бублика, а не к внешней стороне, чтобы защитить центр управления в случае столкновения с космическим телом. Место не хуже и не лучше – при условии, что иллюминаторов на нашем корабле всё равно не было.