Я уж подумал: «Господи…»

Нет, не так. А вот так:

«Господи! Проснулся ли я?»

Но рядом с господином распорядителем, а точнее – за спиной его (тупым Големом с ноги на ногу переминаясь и сопя отчаянно) стоял Боцман-охранник в серой охранниковой робе (она то ли выцвела у него, то ли запылилась до крайности, так стала мышино-серой).

Вот тут-то мне стало ясно, что я проснулся. Охранник-то мне присниться никак не мог! Не мог!

– Вы как себя чувствуете? – спросил старший старший распорядитель и вынул из-за пояса перо.

Карлик, что на койке беспокойно ворочался, как раз к этому моменту глаза открыл. Голову повернул, увидел господина распорядителя – и захихикал спросонья, пальцем в господина распорядителя затыкал.

– Ты чё это? – забеспокоился Боцман (ему, видно, наказали за Карликом в оба заплывших глаза следить, вот он необычно быстро и среагировал). – Я вот тебе…

– Стоять! – не поворачивая головы, скомандовал старший старший распорядитель.

Охранник замер.

«Ну точно – глина» подумал я.

А Карлик перестал смеяться.

– Я уж подумал – приступ у меня, обрадовался было,.. – проворчал он и, как и я, присел на край койки.

– Имена? – спросил старший старший распорядитель, разворачивая пергамент.

– Я в туалет хочу, – капризным тоном затянул Карлик. – И пить хочу, и ноги мёрзнут. Здесь сквозняк, а одеяло тонкое… А можно, пожалуйста, я поссу? А вы отвернётесь?

– Нельзя, – решительно ответил распорялдитель. – Это оскорбляет мои эстетические чувства… Кстати, почему вы… с голыми э-э… я бы сказал, с голыми ногами?

– Лишён штанов за дерзость и вызывающее поведение, – чётко отрапортовал Карлик. – А чего это оскорбляет? Сами же по нужде, верно, ходите… Конечно, своё – не оскорбляет, а как артисту помочь, от мучений его избавить, так сразу…

– Мой визит не продлится дольше трёх минут, – прервал его заунывный речитатив господин старший старший распорядитель. – Итак, имена?

– Хорёк, – ответил я.

– Рыжий,.. – ляпнул отчего-то Карлик.

Потом подумал и добавил:

– Или Вероника.

– Так кто именно? – старший старший распорядитель зашуршал пергаментом. – Стойте, здесь путаница какая-то… У Рыжего я уже был, он у меня в списке отмечен.

– А Веронику я сегодня трахать буду по её личной просьбе, – со вздохом добавил Боцман. – В составе группы ответственных исполнителей, по приказу…

– Да замолчите же! – вскипел господин старший старший распорядитель. – Вы кто такой?

«Гад» прошипел Боцман. И, на всякий случай, отодвинулся ближе к решётке, подальше от распорядителя.

– Вспомнить бы,.. – замычал Карлик. – Вспомнить бы, кто я… сумасшедший я… Правильно?

– Имя? – спросил старший старший распорядитель Боцмана.

– Карлик он, – доложил Боцман, подтянув живот и щёлкнув каблуками.

Ботинки у него были сношенные, так что подошва местами отходила, и потому щелчок получился неважный. Глухой, будто в ладоши еле хлопнули. Зря старался…

– Карлик…

Старший старший распорядитель поводил пером по списку, выискивая фамилию…

«Чего там искать?» подумал я. «Артистов-то всего пять».

– Карлик… Ага, нашёл. Вас, друг любезный, отчего-то к акробатам вписали. Надо же, путаница какая! Вот, теперь всё хорошо…

Перо скрипнуло так неожиданно и пронзительно, что я вздрогнул.

– Хорька отметили, Карлика так же… отметили. Вычеркнули из одного списка, и… Что?

Старший старший распорядитель повернулся к Боцману и посмотрел на него вопросительно.

Боцман пожал плечами и тяжело вздохнул.

Старший старший распорядитель повернулся к нам.

– И что? – спросил он нас.

– Вносим в список артистов, – ответил Карлик.

– Молодец! – обрадовался господин старший старший распорядитель. – Умничка лысый! Именно так – вносим…