– Не надо в полицию. Я же говорю: нужны именно вы. Другой врач ничего не поймет!

– Мистер Маллоу, я тоже ничего не понимаю.

– Видите ли, – промямлил визитер, – он там все крушит и ломает. Я не могу к нему войти. И…

Маллоу посмотрел в окно и решился:

– Он объявил мне бойкот, но все время с кем-то разговаривает. С кем-то, кого нет в комнате.

Итак, спустя некоторое время после разговора с доктором Бэнкс Маллоу открывал дверь в комнату компаньона.

– Осторожно, доктор, – предупредил он.

Его слова подтвердил вылетевший из комнаты туфель, и оба отскочили, прижавшись к стене.

– Ничего страшного, – сказала доктор своим хладнокровным тоном. – Идемте, мистер Маллоу.

Они вошли без стука и доктор оглядела комнату.

Прямо напротив двери находились два больших окна. Было уже одиннадцать часов утра, но шторы на них были задернуты, а на полу горел ночник. В его слабом свете клубился, заволакивая помещение, табачный дым.

Кровать раполагалась так, что лежащий на ней человек находился лицом к окну и головой к двери. Слева от нее валялся туалетный столик в окружении посудных осколков. Из опрокинувшейся пепельницы рассыпалась на ковер куча окурков и конфетных фантиков. У окна стояли стол и козетка с расшвырянными по ним пиджаком, галстуком и ремнем с кобурой. Слева от кровати, у дубового гардероба, сбросили в кучу стулья. Овальное зеркало в вертящейся раме стояло торчком. Далее находился камин. Перед ним валялось на боку кресло. Словом, в комнате действительно был разгром.

Д.Э. курил, лежа поверх неразобранной постели. На нем были жилет и брюки.

– Что, доктор Бэнкс, – произнес он, даже не потрудившись встать, – пришли сказать: «Сегодня отличная погода»? Или мне нужно дышать воздухом? А может, курение вредит здоровью? Валяйте, что у вас там.

Коммерсант давно не брился, рубашка была несвежей. На груди и рукаве светлую, в голубую и желтую полосу ткань покрывали бурые пятна. «Шваркнул…, – вспомнилось доктору Бэнкс, – … когда я дверь закрывал». Доктор перевела взгляд на дверь, где уже подсохли остатки вдребезги разбитого яблока.

– Оставьте нас вдвоем, пожалуйста, – обратилась она к Маллоу. – Я позову вас.

Дюк вернул туалетный стол на место, принес стул для доктора. Затем поднял кобуру, нож, вилку, собрал осколки посуды, нашел под кроватью второй туфель компаньона и унес все это с собой. Доктор села, поставив, как всегда, на колени саквояж.

– Я прошу не относиться ко мне враждебно, – сказала она. – Мистер Маллоу пригласил меня, чтобы помочь вам.

– Тьфу, – скривился коммерсант и стряхнул пепел на пол. – Можно как-нибудь без реверансов?

– Да, конечно. Как вы себя чувствуете?

– Отлично. Лучше и быть не может.

– Вы плохо выглядите, мистер Саммерс. Вас что – то беспокоит.

– Очень. Меня беспокоит, что ко мне приглашают врача без всякой надобности.

– Но ваш партнер волнуется о вас.

– Пусть идет к дьяволу. Обо мне нет нужды волноваться. Доктор, ну? Время – деньги. Что вы хотите со мной делать? Пульс? Горло? Температура? Может, вы хотите сделать мне клизму? Нет?

– Нет, что вы, конечно, нет. Я осмотрю вас, но сначала мне хотелось бы с вами поговорить.

– Вот здорово. Вы меня так обрадовали, вы себе даже не представляете. Давайте тогда к делу, без этих ваших…

Саммерс презрительно пощелкал пальцами.

– Пьете? – спросила доктор Бэнкс.

– Нет. Я никогда не пью, когда мне плохо. Пить надо, когда хорошо. Это вон этот – вот ему бы ваши лекции.

Он сделал паузу, но из-за двери не было слышно ни одного звука.

– Слушайте, сколько вам дал этот тип? – поинтересовался Саммерс. – Я дам больше, только объясните ему: хватит пить! И оставьте меня в покое! Оставьте в покое! Оставьте, черти бы вас драли, меня одного!