Двадцать тысяч рублей!

Маллоу почувствовал, что сейчас упадет в обморок. Он изо всех постарался принять такой вид, как будто увлеченно беседует с юной баронессой, обладательницей безупречного английского. Баронесса частенько гостила в Лондоне, куда вскорости собиралась снова.

– Вы отчаянный человек, мистер Саммерс, – княгиня Долгорукая была довольно крупной дамой, голос у нее был низкий, плечи покаты, лицо смугло, глаза черны.

«Страшна, как смертный грех», – машинально подумал Саммерс, но не смог не отметить ни того, что у княгини была еще и ямочка на подбородке, ни улыбки женщины, привыкшей к вниманию. – Александр, принимайте пари!

– Ну, что вы, Софи, – опять усмехнулся граф, – я не могу. Заниматься грабежом не в моих привычках.

– Прекрасно, – Саммерс широко улыбнулся княгине, – я удваиваю ставку.

Но граф Мордвинов заметил, как коммерсант подался было вперед, увидел, как скованы его движения, и засмеялся.

– Гонки? – сказал он. – В таком виде?

– В каком виде? – очень натурально удивился Д.Э.

– Софи, вы, кажется, опять дразните мужчин, – шутя упрекнул Мордвинов. – Провоцируете на подвиги!

– Что с вами произошло, мистер Саммерс? – со смехом спросила Долгорукая.

Коммерсант, улыбаясь, развел руками.

– Отрабатывал маневр, – признался он. – Это не дороги, это проклятие. В жизни больше не стану тренироваться в темное время.

– Что же вы так неосторожно? – Долгорукая с шутливым упреком покачала головой.

– Ну, знаете…

Автомобилисты засмеялись.

– Знаю, – смеясь, кивнула княгиня. – Уж кто-кто, а я знаю.

– Она у нас сорвиголова, – г-н Михайлов, командор «Автомобиль-клуба», покачал головой. – Авиатрисса. Сама водит свой «Делоне-Бельвиль».

– Оставьте, – отмахнулась Долгорукая и повернулась к молодым людям. – Всегда думала, что плохие дороги – наша, российская беда.

– О, нет, что вы!

– Но что действительно гадко, – княгиня передернула плечами, – так это наша погода. Климат Петербурга ужасен.

– Что вы, мадам! – Саммерс взглянул в ее глаза и понял, что спешка, с которой он произнес эти слова, и которой сам не ожидал от себя, была княгиней замечена, и решил взять себя в руки. – У вас хотя бы просто гололед. А у нас в Мичигане – сверху вода, под водой лед и все это слегка присыпано снегом. Так что я вижу для себя даже преимущество.

– Вы действительно намерены участвовать в пробеге? – серьезно спросила княгиня.

– Абсолютно.

– Но ваша травма?

– Наплевать.

– Ну, если вам так угодно, – скучно сказал граф Мордвинов, – сделайте одолжение.

Автомобилисты заспорили: председатель настаивал на гонке верстовой, Всеволожский предлагал круговую. То же самое с горячностью отстаивала юная баронесса.

– Простите, господа, что настаиваю, – сказал М.Р. Маллоу, с некоторым трудом переставая любоваться баронессой, – но мой друг не зря помянул погоду. Зимой не стоит слишком увлекаться скоростью. Здесь более важна выносливость машины. Поэтому я предложил бы пробег длительный, но не слишком. Скажем, в один из ближайших городов.

Пока основатели клуба обсуждали это предложение, княгиня Долгорукая как бы нечаянно оказалась рядом с компаньонами и увлекла их в сторонку.

– Господа, – она шутливо погрозила пальцем, – мы все равно все давно догадались, что вы здесь инкогнито. Ну же? Не хотите похвалиться своими успехами? Как жаль. Позволили над собой смеяться.

– Ах, ваше сиятельство, – Д.Э. покачал головой, – что же вы с нами делаете! Зачем это все? Нам и хвалиться-то особенно нечем.

Черные глаза обратились на М.Р.

– Ну, знаешь, третьим – не так уж и плохо, – сказал тот.

– Легко тебе говорить, – компаньон с досадой похлопывал по бедру перчатками. – Ты хоть второй.