Точную оценку подушевых затрат на покупку алкогольных напитков дают обследования домашних хозяйств. Из этих данных следует, что доля «алкогольных» денег в домашнем бюджете снизилась за последние 15 лет в два с лишним раза, опустившись до 2,6 %.

Что касается научных фактов о влиянии алкоголя на смертность, то в условиях реально живущего населения эта зависимость представляется незначительной. При сопоставлении стран с различной динамикой потребления спиртных напитков за 1990–1994 гг., от увеличения на 90 % в Китае до снижения на 15 % в Канаде, не выявлено убедительных связей с динамикой смертности. Даже если сравнивать только крепкие напитки и рассматривать их потребление в наиболее «яркие» годы, то и тогда не удается обнаружить значимых корреляций.

В Польше траектория потребления алкоголя за последние 60 лет претерпела значительные вариации: рост на 60 % за 1947–1963 гг., рост на 220 % за 1963–1979 гг., снижение на 70 % за 1979–1982 гг., рост на 128 % за 1985–1992 гг. При этом траектория смертности в те же годы не реагировала на перечисленные зигзаги, подчиняясь действию каких-то иных закономерностей.

В США в 1920 г. был введен «сухой» закон. Тем не менее повозрастная смертность от сердечно-сосудистых заболеваний среди населения 35–74 лет увеличилась к 1925 г. на 20–40 %. Общая смертность, снижавшаяся с начала века, продолжала прежнюю динамику без изменения вектора. Самоубийства выросли к середине 20-х годов на 4–7 %.

Более того, во многих исследованиях показан защитный эффект умеренных доз алкоголя при хроническом стрессе. Поэтому прогноз жизни ухудшается не только среди много пьющих, но и тех, кто совсем не пьет. В крупном отечественном исследовании изучалась связь между потреблением алкоголя и смертностью на выборках из населения семи городов СССР. Обнаружено, что среди употребляющих умеренное количество алкоголя смертность была ниже по сравнению с много пьющими на 15 %, а с непьющими – на 110 %. Подобные нелинейные зависимости подтверждены в большинстве популяционных наблюдений.

Из приведенных данных следует: если вдруг все мужчины России полностью откажутся от употребления спиртных напитков, общая смертность у них увеличится на 8—10 %, а смертность от сердечно-сосудистых заболеваний поднимется на 20–25 %. В Западной Европе и США такой рост будет еще более выраженным.

Дополнительно выявился необъяснимый в рамках традиционных представлений парадокс: прирост алкогользависимых заболеваний значительно опережал рост его потребления. В 1993 г. россияне выпили алкоголя всего на 4,3 % больше, чем в 1992 г. Зато число смертельных отравлений подскочило на 76 %, а алкогольных психозов – на 141 %. Даже если учесть, что доля недоброкачественных напитков увеличилась в 1993 г. на 13,2 % и это, допустим, был яд, все равно разница между увеличением потребления и полученным патологическим эффектом остается несопоставимой.

Следовательно, в начале 90-х годов стал действовать какой-то неизвестный фактор, снизивший устойчивость организма к токсическому действию алкоголя. Люди стали умирать при концентрации спирта в крови почти вдвое меньшей, чем это происходило в 80-х годах. Перечисленное заставляет признать, что утверждение о ведущей роли злоупотребления алкоголем в эпидемии российской сверхсмертности является мифом, внедряемым по незнанию или с умыслом.

В документах Комитета по охране здоровья Государственной думы, Министерства здравоохранения РФ, докладах Совета безопасности, материалах большинства научных конференций доминирует мнение, что в группу основных виновников демографического неблагополучия входят, наряду со злоупотреблением алкоголем, табакокурение, избыточное потребление жира, плохая экологическая обстановка и ухудшение экономического положения. Соответственно основные усилия предлагается направить на борьбу с перечисленными факторами. Насколько обоснованы обозначенные приоритеты?