– Не могу. Надо идти, правда.

И она бегом побежала в госпиталь, куда недавно устроилась работать. А Святослав отправился в сад-город на поиски квартиры. На полу холодной кухни они долго не протянут.

Впереди по длинной Железнодорожной улице двигались две фигуры. Издалека видно, что не местные: те в теплых дохах и шубах, а эвакуированные в чем попало, замотанные по глаза. Тоже ходят, ищут жилье.

Он стучался в дома и везде получал ответ: нет места.

В одной избе хозяйка встретила приветливо: проходите, селитесь! Не веря такой удаче, Святослав зашел в единственную комнату. Плотно стояли кровати, в избе жили пять человек.

– Куда же нам, хозяйка? Я с женой и дочкой.

– Смотри сам, смотри сам. Вот под стеночкой можете.

Ясно было, еще одна семья тут не поместится.

В соседнем домишке вышел старик хозяин, спросил, сколько человек, выслушал.

– Говоришь, дочка у тебя врач?

– Да-да, врач!

– Тогда можно, идем.

Обрадованный Святослав зашел за хозяином в теплую комнату.

Тот сообщил старушке, которая поднялась навстречу:

– Вот, еще квартирантов хочу пустить. У него дочка врач, будет нас лечить!

Даже не взглянув на Святослава, старуха накинулась на мужа:

– Ах ты ж зараза, куда ты их хочешь пустить? Сколько у нас уже народа!

Старик что-то мямлил, оправдывался, пытался спорить – мол, пообещал. Но только получил от хозяйки леща.

– Ишь, добренький! Ведь нет же места поставить хоть одну кровать, а он выдумал пустить троих. А куда, куда?!

Пришлось уйти ни с чем.

С утра опять разыгрался буран, гудит, воет. Откопали выход на улицу, собрались впятером, взялись за руки. Иначе нельзя, по одному ветер с ног сбивает. До работы идти час. Хорошо, с утра буран бьет в спину и подгоняет.

Шли в темноте через снежную кашу, по сторонам едва виднелись неясные очертания засыпанных домов. Падали, помогали друг другу подняться.

Когда дошли до конторы, бросились к печке. У Святослава правая рука совсем оледенела. Он разминал ее, подносил ближе к теплу.

Тамара Константиновна не выдержала:

– Что это за каторга! У меня уже бронхит в тяжелой степени. Кто может вынести такой климат, да без валенок, теплой одежды? Мы хотели спастись от немцев, а здесь все равно не многие выживут. Я больше не могу терпеть!

Святослав уверенно произнес:

– Ничего, Тамара Константиновна, вытерпим. Человек все может вытерпеть! Лев, царь зверей, или слон – немедленно тут подохли бы. А человек ничего, живет, и мы выдержим всё!

Тихим июньским вечером Святослав с Элей сидели у стола. Многое изменилось. Удалось найти жилье на Железнодорожной улице, отдельную комнату! Низкая, сырая комнатушка казалась роскошными хоромами, спали на настоящих кроватях. Обеспечение топливом наладилось, даже с хозяйкой делились, за что она и пустила жильцов.

В марте Люся уехала вместе с госпиталем ближе к фронту, в Иваново. Писала, что поселили ее на квартиру, еда хорошая, работой довольна. Молодец у них дочка! И сын успешно трудится: Вячеслав – старший техник в Дорожном управлении, проектирует дороги. Только от Всеволода с фронта уже 8 месяцев не было вестей.

Эля всхлипнула:

– Ищем, ищем, и нет ответа ниоткуда. Может, он под Харьковом в котле пропал! Ох, боюсь…

Святослав резко оборвал:

– Нечего реветь! Давай еще письма отправим. В Саратов, Сталинград, Златоуст.

– Уже по три письма ушло!

Беседу прервал почтальон. Эля с радостью завела в дом молодого паренька, тот стал рыться в сумке, выкладывая пачки писем на стол.

– Пенсию Вам принес, вот. А еще письмо!

Увидев почерк, Эля громко вскрикнула:

– Володенька! Сынок!

Слезы брызнули из глаз. Эля целовала письмо, открывала конверт дрожащими руками, а слезы заливали бумаги. Почтальон охнул и сгреб со стола письма, стал вытирать.