– …оскверняют себя. Оскверняют нашу землю. Засуха и голод. Злые змеиные глаза…
– Былой силы больше нет! Мы приняли вас как братьев и сестер. А вы лишили нас почти всего!Селин прошептала: – Если ваш народ так могущественен, как ты, то почему бы вам просто не…
Ладонь Селин мягко тронула плечо впадающей в транс дикарки.
– Фия, я здесь чтобы помочь вам. И сделаю все, чтобы восстановить справедливость!..
Ведьма распахнула веки и махнула рукой к северу от тропы:
– Если в тебе течет хоть капля крови Да-Гуа, ты не оставишь все как есть. Иди.
На обратном пути Селин не замечала ни хищных пастей растений, не вздрагивала от взлетающих из-под самых ног птиц. Казалось, лес расступался перед ней и ее спутниками. Брут и Марсий шли молча, словно раздумывая над чем-то, понятным только им двоим.
Де Круа же не испытывала ни страха, ни облегчения. В груди разгоралось ровное пламя долга перед землей, которая стала на шаг ближе, чтобы однажды она смогла назвать ее своей.
Мейлонг. Знакомство их уже состоялось.
Но теперь ей предстоит новая встреча.
Чжоуфу
Мягкое покачивание экипажа – или дело было в хмельном Ново-Верденском? – убаюкивало.
Едва кузина заговорила о визите в представительство загадочного Мейлонга, столицу Чжоуфу, он при шел в тотальный восторг. Еще бы! Прежний контакт их в виде морского боя определенно принес интенсивные впечатления, но на этот раз Антуан весь извелся в предвкушении более безопасных проявлений знаменитой экзотики.
За окном проплывали совершенно одинаковые в густоте своей зелени деревья. Единственный собеседник, кузина со сдвинутыми бровями, все не поднимала головы над уже какой по счету страницей дневника. А кучер, шельмец, давно вырулил на ровную дорогу, казалось бы невозможную в этой дикой местности.
Антуан украдкой оторвал уголок от наспех смятого и засунутого во внутренний карман камзола документа. Не то указа, не то приказа – кто их разберет… Скатал в шарик, сжал между пальцев, сощурился, прикидывая траекторию, и – пустил снаряд в Селин.
– Антуан Адриан Урсус Вильгельм де Сюлли!..
Выражение вящей кротости и смирения разумеется не отвело подозрения от его причастности к проказе – они были совершенно одни в экипаже – но и не вызвало и тени улыбки у сестры.
Будь на ней лорнет, по строгости кузина ничем не уступала бы их классной даме в юности:
– Если они так опасны, как о них говорят, нам следует держать ухо востро. Ты же – ведешь себя, будто отправился на променад! Антуан, соберись!
Он немедленно сосредоточился. В последнее время кузина все чаще была в разъездах, и редким аудиенциям у него во дворце предпочитала скучнейшие архивы.
И тем заметнее стало изменение ее вкуса в гардеробе. Вопреки тяготеющему к жаре летнему сезону, платья ее становились все более закрытыми. И, о ужас, все более простыми по крою.
Кузина отодвинула шторку, и кружево ее рукава смешалось с незамысловатым плетением на занавеси.
Антуан занервничал.
Определенно, это все дурное влияние викария Доминго. Еще немного, и такими темпами Селин предпочтет монашескую сутану! А то и вовсе рубище! Внутри себя ужаснувшись, он нахмурился и озабоченно заглянул ей в лицо. Ну конечно. Она и серьги стала надевать совершенно простого фасону. Так недолго и все приличия позабыть!.. О, по возвращении в Новую Вердену он непременно выпишет ей пару дюжин футов приличной парчи на гардероб! Зачем она надела атлас на эту аудиенцию? Неужто из экономии? Уж не впала ли кузина в меланхолию?! А ежели она продолжит держать сдвинутыми брови, таковое неизбежно приведет к морщинам…
Должно быть беспокойство придало его лицу серьезности. Поскольку прозвучало одобрительное: