Исчезла Новая Вердена, пропали голоса в торговых рядах, вольный воздух Да-Гуа застыл. Де Круа снова стала его бесправной собственностью. Ничтожной. Беззащитной. Слабой и глупой в сравнении с дядюшкиным величием и властью, крохи которой с ней разделяли лишь из милости.

Как и всю свою сознательную жизнь, она будто сейчас стояла маленькой девочкой в тени огромного монумента самого Герцога, готовая угадывать его сегодняшнее настроение.

Стоило плыть столько месяцев, пройти все витки того ада, свидетельницей и участницей которого она стала, заглянуть в запретные недра Гильдии Мореходов, чтобы и на новой земле этот человек напоминал все то, что она оставила навсегда позади.

Брань торговки, поймавшей за руку воришку, вернула в реальность.

Селин сжала кулаки и, не сводя глаз со статуи, тихо произнесла:

– Я – консул Альянса Негоциантов, Селин де Круа. Пришло мое время. А ты, дядюшка, – всего лишь каменный болван, слово которого здесь – пустой звук.

С каждым новым словом в ней разгорался уголек упрямой, злой решимости. Она больше не игрушка ради подачек чьего-то одобрения. У нее отняли все, и больше нечего терять. Отныне она бросает вызов всему, что не соответствует представлениям о правильном, справедливом и милосердном.

И как оказывается, в ней много той неукротимой силы, что больше не придется подавлять.

Больной континент давно остался позади. Вместе с агонизирующей от чумы Верденой, позади осталась и прошлая жизнь.

Впереди же перед Виталом, сквозь безграничный горизонт, усмехалась неистовая и страшная свобода.

Никогда еще он не чувствовал так остро и так ошеломительно, как врывается на гребне волны в будущее, в котором не было ничего, кроме изысканных форм смерти, милосердно развернувшей свои объятия во всех направлениях времени.

И единственными ориентирами мерцали обостренные инстинкты морехода и найденная среди пиратских флагов в трюме карта архипелага Скрытых Штормов . известного для гильдийцев нехорошей славой бухты под именем «Кладбище кораблей».

Их уже наверняка хватились, и погоня с участием военных галеонов Гильдии, вооруженных по самые грот-мачты, стала только вопросом времени.

Времени, утекающего по каплям.

Оторваться от преследователей. Найти прибежище. Перевести дух.

Выдохнуть и понять, что же дальше.

На бортах его маленькой флотилии, хвала Бездне, оставалась артиллерия. Вот только корабельные арсеналы были пусты.

Витал угрюмо достал из-за пазухи педантично сложенный лист и развернул. Бумага зашуршала на ветру. Один из чертежей, что ежевечерне доводил до ума. Он сделает свой флот таким, каким мечтал. И если уж ему и его ребятам суждено жить теперь вне закона, он сделает все, чтобы с ними считались по обе его стороны.

Ползущая где-то очень высоко муть поедала угасающий свет. Стремительно темнело.

Пасмурная линия горизонта таяла в серости вдалеке, и казалось, граница неба и вод размыкалась. Солнце умирало в плотных низких облаках, и этот закат был таким грузным и таким желтым, что его тусклый свет не обещал нового рассвета.

Завороженный картиной неба, Витал, все не мигая, смотрел в точку заходящего светила.

Завравшийся самому себе идиот. Его судам не суждено стать и близко к его идеям. Их настигнут и расстреляют, а сам он вместе с экипажами будет болтаться на реях.

В небе что-то случилось.

Уходящее солнце, загроможденное кучевыми облаками, вдруг прорвало дымку и из последних сил ударило в бледную желтизну неба потоками света. Игра марева позолотила края облачных глыб и разметала в глубоких тенях солнечные лучи.

И были они черного цвета.

Он грустно усмехнулся. В его новом мире, полном соперничества за горсть монет, оплаченном жизнями тех, кто уже никогда не сожмет их в кулаке, солнце может быть только черным.