– Полагаю, вы догадываетесь, почему я хочу оставить этот разговор между нами, Паула?

Собеседница слегка улыбнулась и кивнула.

– Что касается свидетелей, я бы предпочла допросить их самостоятельно, – продолжила де Круа.

– Исходя из авантюризма, проявленного на Малом Орфее, ваше свободолюбие почти сразу вызвало мой интерес. Однако боюсь, я не готова…

Росалес поморщилась, изучая резьбу на своей кружке.

– О, не стоит, адмирал. Я вам не нравлюсь, и вы мне не доверяете, – Селин с удовлетворением отметила оживление на лице собеседницы. – Убеждена, даже если бы мы с кузеном прибыли сюда благопристойно, безо всяческих нарушений вашего законодательства, у вас также не было бы причин доверять нам или относиться иначе. И такое меня тоже устраивает. Нам необязательно вызывать друг у друга какую-либо симпатию, чтобы стать надежными союзниками в обоюдных целях.

– И каковы же ваши цели?

Де Круа задумалась. Похоже, искренность была единственной монетой в ходу у до паранойи чутких мореходов.

– Адмирал, давайте начистоту. Вы – хотите спокойных условий работы Гильдии на Да-Гуа. Что же до меня… Я просто хочу власти. Нет, даже не так. Я очень сильно хочу власти.

Росалес только подняла брови:

– Миледи, помилуйте, но зачем? У вас же и так…

– …все есть? – Селин коротко выдохнула. – Это лишь иллюзия. На континенте я была просто игрушкой в руках власть имущих. В действительности я никогда ничего не решала. Силы, большие меня самой, лишили меня единственно ценного. Я многого не понимала. Теперь власть – главная моя цель. Потому что только так я смогу стать свободной и иметь возможность менять окружающий мир к лучшему. Только абсолютная власть поможет мне добиться своего. – Она закусила губу. – Я с вами откровенна и мне больше нечего добавить или сказать вам в свое оправдание.

– А вы не так просты, как кажетесь, – горькая улыбка тронула уголки рта адмирала. – Наши цели действительно в чем-то совпадают. Ваша взяла. Я дам вам разрешение допросить свидетелей самостоятельно. Но прошу, действуйте аккуратно, вы же нас знаете…

Селин ответила улыбкой и вопросительно заглянула в прищуренные глаза мореходки. Повисла пауза. Одинокая муха спикировала на столешницу и засеменила, перебирая лапками. Спустя несколько минут затянувшегося молчания де Круа произнесла:

– То есть вы согласились на встречу тет-а-тет, госпожа Росалес, но при том не торопитесь быть со мной откровенной. Отчего не говорите о причинах, по которым капитану Виталу дали приговор о смертной казни вместо гораздо более мягкой кары?

Адмирал усмехнулась. Селин же кивнула трактирщику на ее пустую кружку, и на столе сейчас же возникла новая.

– Похоже, ваша прямолинейность меня действительно подкупает, де Круа. Чего уж, откровенность за откровенность. Полагаю, вы вполне убедились в могуществе Гильдии, видели всю красоту Малого Орфея и тому прочее… Только, как вы знаете, у всего есть и обратная сторона. С приходом нового Адмирала Флота вся сила нашего общества стала зиждиться не только на наших ученых и всех тех творцах, что поколениями обеспечивали нас – и вас! – новшествами. Меня только-только перевели в матросы из юнг, когда Густав вступил в должность. И, видите ли, миледи, ему очень не понравилось спорить с нашим Инженерным Корпусом. Мы и так придерживаем технологии, то есть нашу «магию» для суш, до поры, до времени, а тут ему взбрело, дескать знание – не только опасно, но и вредно. Ну и… – не поморщившись, Росалес опрокинула в себя порцию пива. – Он подмял под себя всю угодную его нраву науку. Несогласных же разорил и поснимал с должностей. Налоги поднял, да так, что коли нечем стало платить – снимай погоны и иди в рабочие или на рудник, отрабатывай. Когда из старого поколения не осталось никого, кто бы мог ему возразить, он умышленно уничтожил всю систему наших институций. Витал стал последним, кто умудрился обучиться в прежней школе.