Исключением являются долины рр. Егин и Улугчат – притоков Кызыл-су, – изобилующие великолепной травой и зарослями тополей, которые в нижней части течения рек достигают таких размеров, что могут служить строевым материалом. В долинах этих рек находятся зимовки киргизов из родов Юваш и Джури, родственных алайским киргизам; управляют ими беки, получившие свои полномочия от китайских властей. В Егине пребывает китайский офицер с 40 джигитами из конной киргизской лянзы для наблюдения за этой частью границы с Россией. Еще большее значение имеет долина р. Улугчат, удаленная от Иркештама на 40 км, поскольку в нее, вкупе с р. Егин, впадают 11 притоков, по которым идут дороги в Ферганскую долину через 11 перевалов в Тянь-Шане[64]. Таким образом, обладание Улугчатом дает возможность контролировать огромный участок Тянь-Шаня и упомянутые 11 путей.

В Улугчате китайские власти построили пост, занятый конной киргизской лянзой (в лянзе – 500 лошадей) под командованием китайского генерала Хуанг Дари-на, являвшегося одновременно начальником всей пограничной линии.

Когда мы прибыли в Улугчат, Хуанг Дарина в нем не было, а поведение подчиненного ему чиновника явило собой яркий пример дезорганизации в китайской администрации, каждый представитель которой старается выказать свою независимость и самостоятельность от центральной власти. Произошло это следующим образом.

Казачий офицер, начальник гарнизона в Иркештаме и фактически начальник пограничной линии, решил воспользоваться тем обстоятельством, что я был приглашен китайскими властями в Кашгар, и отправиться со мной в Улугчат. Он хотел лично познакомиться с китайским начальником пограничной линии и установить некий modus vivendi при рассмотрении частых споров между киргизами, российскими и китайскими подданными. Зная по опыту, как благоприятно сказываются дружественные отношения пограничных властей на жизни обитателей приграничной зоны, которые вынуждены часто пересекать государственную границу, – я охотно на это согласился. Мы выехали вместе, а офицер взял с собой также 15 казаков из иркештамского гарнизона.

Из Егина, находящегося в 18 км от Улугчата, где мы задержались на полчаса, в Улугчат сперва отправился чиновник, прикрепленный ко мне кашгарским даотаем. Он должен был предупредить о нашем приезде генерала Хуанга, организовать юрту для нашего ночлега, купить нам барана, фураж для лошадей и т. п.

Въехав в Улугчат, мы встретили этого чиновника, и он с негодованием рассказал, что генерал Хуанг отсутствует, а его заместитель заявил, что он, будучи военным, подчиняется командующему армией генералу Дунгу, а не кашгарскому дао-таю[65]. Он оставил без внимания письменное распоряжение даотая о предоставлении нам ночлега и необходимых продуктов за плату и не только сам отказал нам в помощи, но и под страхом расправы запретил местным киргизам ставить для нас юрту и продавать что бы то ни было. Наш чиновник также сказал, что он, разумеется, уже сообщил кашгарскому даотаю о таком грубом обращении и что даотай накажет виновника.

У меня и моих казаков были собственные легкие палатки и необходимый запас провизии, но офицер и казаки из Иркештама абсолютно ничего с собой не взяли. День к тому же был очень жаркий, а это означало, что ночевать пришлось бы на мокрой от росы траве при температуре 2–3°С, да еще и на голодный желудок. Перспектива эта казалась не слишком радужной.

К тому же речь шла о поддержании нашего авторитета. Я решил действовать вежливо, но вместе с тем твердо. Итак, разузнав, что заместитель Хуанга на лето предпочел покинуть душную крепость и поселился в юрте, стоявшей на расстоянии одного километра от крепости, в небольшой тополиной роще, я отправился к нему. Соскочив с лошади, я вошел в юрту и, не обращая внимания на хозяина, который сидел в одном исподнем на диване и курил трубку, приказал вносить мой багаж внутрь.