Лошади у нас были очень плохие, а так как они ничего не пили, то утром скоро выбились из сил, и нам пришлось продолжать путь пешком. Около полудня наши собаки поймали козленка, и мы его изжарили. Я съел немного, но мясо это вызвало у меня нестерпимую жажду, которая оказалась тем более мучительной, что дорога после недавнего дождя вся была покрыта маленькими лужицами прозрачной, но совершенно непригодной для питья воды.

Я не провел без воды и двадцати часов, причем лишь часть этого времени – под жарким солнцем, но жажда вконец изнурила меня. Не могу себе представить, как люди выдерживают в подобных условиях два или три дня; в то же время, должен сознаться, проводник мой ничуть не страдал и поражался, что один день лишений оказался для меня таким тяжелым.

Я уже несколько раз упоминал о том, что поверхность земли была покрыта солью. Это явление не того рода, что в салинах, а гораздо более замечательное. Эти инкрустации встречаются во многих местах в Южной Америке – повсюду, где климат умеренно сух, но нигде не видал я их в таком количестве, как близ Байя-Бланки. Соль здесь, как и в других местах в Патагонии, состоит в основном из сернокислого натрия с небольшой примесью поваренной соли.

Пока на этих салитралях (как их неправильно называют испанцы, ошибочно принимая это вещество за селитру) земля остается влажной, видишь только обширную равнину с черной илистой почвой, по которой разбросаны кучками суккулентные растения. Но если снова проехать теми же местами спустя неделю, в течение которой стояла жаркая погода, то кажется поразительным вид равнины, которая на протяжении многих квадратных миль побелела так, словно выпало немного снега и ветер там и сям смел его в небольшие сугробы. Это последнее явление возникает главным образом потому, что при медленном испарении влаги соли выделяются на листьях увядшей травы, на пнях и на комьях вспаханной земли, но не кристаллизуются на дне лужиц с водой.

Салитрали встречаются либо на плоских пространствах, возвышающихся лишь на несколько футов над уровнем моря, либо на намывной почве по рекам. Г-н Паршапп[103] нашел, что соляная инкрустация на одной равнине, лежащей в нескольких милях от моря, состояла в основном из сернокислого натрия с примесью только 7 % поваренной соли, а при приближении морскому берегу количество поваренной соли возрастало до 37 %. Это обстоятельство наводит на мысль о том, что сернокислый натрий образуется в почве из хлористого натрия, который остался на поверхности при недавнем медленном поднятии суши.

Все явление в целом вполне заслуживает внимания естествоиспытателей. Не обладают ли солелюбивые суккулентные растения, в которых, как известно, содержится много натрия, способного разлагать хлористый натрий? Не дает ли черный вонючий ил, изобилующий органическими веществами, серу, а в конце концов и серную кислоту?

Два дня спустя я снова поехал к гавани; неподалеку от того места, куда мы направлялись, мой спутник, тот же, что и накануне, заметил трех человек, охотящихся верхом. Он немедленно спешился и, внимательно присмотревшись к ним, сказал: «Они сидят верхом не так, как христиане, да и никто ведь не имеет права выезжать из форта». Трое охотников съехались вместе и тоже сошли с лошадей. Затем один из них снова сел на лошадь и скрылся за холмом. Спутник мой сказал: «Теперь и нам надо сесть на лошадей; зарядите ваш пистолет», – и взглянул на свою собственную саблю. Я спросил: «Это индейцы?» – «Quien sabe? [Кто знает?] Если их не больше трех, то это неважно».

Тут мне пришло в голову, что тот человек поехал за холм, чтобы привести остальных своих соплеменников. Я высказал это предположение, но все, чего мог добиться в ответ, было: «