Странные животные, эти тюлени – кажется, всю жизнь проводят на боку, и только ворочаются иногда, чтоб поудобнее улечься. Чем очень напоминают некоторых людей.

Временами вокруг яхты пристраивались дельфины, беззаботно любопытствуя относительно всего происходящего у нас на корабле. Удивительно, но при всякой встрече в дикой природе, дельфины являют собой пример бесконечного счастья, источник которого, как видится, – в их непрерывном свободном движении.

Нашей первой стоянкой стал самый южный населенный пункт планеты – Пуэрто-Торо, маленькая деревенька краболовов, состоящая из десятка домиков. Когда-то её основали золотоискатели, но золото здесь давно кончилось.

Как только мы подошли к пирсу, следом за нами причалил рыбацкий корабль, доверху набитый живыми крабами. Причем доверху – в самом буквальном смысле – его леерное ограждение было обтянуто специальной сеткой, чтобы крабы не расползались, и этот живой улов на полметра возвышался над бортом.

Мы купили у них ящик отборных крабов, очень похожих на камчатских, – он стоил нам всего лишь пару бутылок чилийского вина и немного сладостей. Поэтому ужин нас ожидал отменный.

Гуляя по живописному берегу, мы обнаружили несколько стационарных военных укреплений – замаскированных стрелковых позиций. Это навело на грустные мысли – даже в эти девственно чистые дикие края люди притащили с собой войну. Что же за существо такое – человек?!

За вечерним столом, Женя, опытный путешественник по труднодоступным северным рекам, вдохновленный красотой и энергетикой здешних мест, пламенно рассказывал о своем намерении вернуться сюда, чтобы пройти от пролива Бигля до Мыса Горн на надувной моторной лодке:

– Главное правильно снаряжение скомпоновать, закрепить всё надежно, хорошо вес распределить. Тогда, при умелом управлении, дойти вполне возможно. Дожидаться, когда ветер и волны ослабевают, придерживаться подветренных берегов, а ночевать – прямо в лодке, под тентом.

– Я бы, на твоем месте, крепкую палаточку взял, да примусочек, – отвечал ему Федор Филиппович. – Так любую непогоду переждать можно будет, мало ли что. В этих краях на прогноз полагаться нельзя, он меняется так же быстро, как и сама погода.

Спросили Томаса, единственного матроса на яхте, – какими судьбами оказался он на самом краю земли, и как ему жизнь в столь суровых и опасных условиях.

Томас – высокий немец интеллигентного вида, средних лет, с окладистой черной бородой и ясным взглядом. Его задача – выполнять самую сложную работу, даже в жуткий шторм, будь то на беспрерывно окатываемой тоннами ледяной воды палубе, или на мачте, летающей во все стороны над гребнями волн. Его ответ заставил всех прислушаться:

– Всю свою жизнь я бегу от обыденности и однообразия. Раньше я работал инструктором в национальном парке в Швейцарии, занимался альпинизмом и сплавами. А потом, по рекомендации друзей, попал сюда.

Думаю, у очень многих людей есть такая потребность в переменах, вот только мало кто из них решается откликнуться на этот внутренний зов. Иногда перемены сами вторгаются в жизнь человека – я думаю, это очень хорошо для людей.

Вам, русским, очень повезло, хоть вы, вероятно, этого совсем не цените, – десятки лет подряд у вас в стране происходят самые фундаментальные преобразования – вы постоянно оказываетесь в новой среде, у вас все время открываются новые возможности.

У нас, в Германии, тоже было значимое событие, но только одно – рухнула Берлинская стена, вновь воссоединились две части разобщенного политиками народа.

Но, вообще, в Европе сейчас очень застойный период. К примеру, моя сестра живет в Англии – так там уклад жизни не меняется уже более ста лет. Слегка обновляется антураж, декорации, но в остальном – все одно и тоже, и нет никакого просвета.