– Так мне кого-то осенить нужно? – Прервал Иннокентия Остап

– Нужно. Моего прадеда.

– А почему не главного конструктора сразу?

– Это будет наш первый опыт общения с прошлым. – Олег вмешался в разговор. – И мы хотим кое- что проверить. Так или иначе танк ИС-3 был разработан и пущен в серию. И именно колонна этих танков произвела тотальный фурор на параде победы в Берлине 7 сентября 1945 года. Но как была придумана такая форма башни? В этом и будет состоять суть эксперимента. Вы поможете?

– Конечно, друзья мои! – Остап с хрустом расправил могучие плечи и подмигнул Иннокентию. – А ты не говорил, что твой прадед – герой.

– Да я и сам не знал. Это Галя нашла в деревне чемодан с документами моей семьи и заставила всё изучить. Она то свою родословную до пятого колена наизусть знает. – Иннокентий смущённо почесал затылок. – В чемодане кое-что от прадеда осталось. Я ещё толком не разбирал.

– А вот если вовремя разобрал бы героическое прошлое прадеда, то не шлялся бы по гейм-клубам с сушёной коноплёй.

– Тогда бы я и вас не встретил…

– Не переживай, я нашёл бы тебя так или иначе. – Остап обнажил белоснежную улыбку. – Я ведь хорошего хакера, а не наркомана искал. Так что я должен твоему прадеду передать?

Олег открыл на экране чертежи башни советского танка Т-55 образца 1957 года и развернул монитор к Остапу.

– Вот это. – Сказал он. – Пусть прадед запомнит всё, как можно лучше и перенесёт на бумагу. И обязательно передаст главному конструктору. А дальше – мы сами.

– Будет сделано в точности, как просили. – Остап посмотрел на Иннокентия. – Как прадеда звали?

– Краснов Виктор Иннокентьевич.

Южный Урал, Танкоград, ноябрь 1942 года.

На следующий день, после того, как Виктор передал свои рисунки-чертежи главному конструктору, ему выделили отдельную комнату в общежитии и перевели работать в инструментальный склад подсобным рабочим.

Сам Котин до глубокой ночи рассматривал каракули Краснова в школьной тетради и качал головой.

– Где ты это всё увидел? – Спрашивал он через каждые десять минут. – А это что за блок?

– Я же говорю, приснилось. Только не во сне, а наяву. Будто кто-то вместо меня всё видит и рисует.

– Ты кому ещё эти рисунки показывал?

– Никому, только вам. Мне так сказали – никому не показывать, передать лично в руки главному конструктору.

– Кто сказал?

– Не знаю. Сказали и всё.

Котин нервно прошёлся по кабинету. Инженерное начало кричало ему в оба уха, что он на пороге конструкционного танкового прорыва. А инстинкт самосохранения настаивал на немедленном звонке особисту.

«А вдруг это и есть операция органов НКВД, чтоб проверить меня. – Подумал он и посмотрел на телефонный аппарат, притаившийся на краю стола. – А этот Краснов – их подставной агент…»

Он внимательно посмотрел на Виктора, который не мигая смотрел в угол кабинета, не отрывая указательный палец от тетради, где была кустарно изображена башня танка в разрезе.

– Это радиостанция Р-112. – Неожиданно сказал он.

– Какая радиостанция?

– Этот блок, про который вы спрашивали – танковая радиостанция Р-112. Мне только что сказали.

Конин подошёл к Краснову и впился в него ошеломлённым взглядом.

– Нет такой радиостанции! – Срывающимся шёпотом сказал он. – Есть 9-Р, есть 10-РК, новейшая, а Р-112 нету.

Краснов обмяк и виновато посмотрел на главного конструктора.

– Может действительно у меня галюники? Березовец в госпитале предупреждал…

Котин забрал тетрадь, вернулся за стол и закрыл её в верхнем ящике стола.

– Сделаем так. Завтра, вернее уже сегодня тебя переведут на другую работу. В общежитие выделят отдельную комнату. Я распоряжусь. Всё, что тебе будут «говорить» про танки, записывай в новую тетрадь и никому не показывай. Каждый день после смены будешь приходить ко мне и отдавать все записи за прошлый день. Я подумаю, что с ними делать. Всё понятно?