Он заглянул к одинокой женщине. Она, укрывшись пледом, читала книгу. В свете тусклых ламп мальчик не разглядел обложку. Если бы был солнечный день, то краски на обложке непременно заиграли и порадовали бы его.

– Извините, а можно мне посмотреть вашу книжку?

Женщина глянула на маленького гостя поверх страниц и недовольно сомкнула брови.

– Э-э… нет… Книжка не для таких маленьких… Почему ты ходишь так поздно по вагону один? Где твои родители?

Ванюшка не стал слушать читательницу, пожадничавшую книгой. Он всего-то и просил на обложку посмотреть и убедиться, что она яркая.

– Эй, малец, конфетку хочешь? – с полки свесился неказистый мужчина и протянул Ванюшке сладость. Детская рука потянулась за ней, потому что иначе и нельзя. Сладость – это радость (так говорила Ванюшкина мама), и мальчик не хотел упускать ни одну капельку радости. – Ты заходи ко мне, не бойся! У меня конфет навалом – ел бы кто!

Ванюшка перестал тянуться за конфетой и вдруг спрятал ладошки за спину. Может, сладость – это и есть радость, но радостью не каждый так охотно делится. Об этом мама ему тоже не раз говорила, и неизвестные дяди в числе первых, кто не делится радостью просто так.

Мальчик убежал в самый конец коридора. Бегом Ванюшка надеялся спастись от преследующего взгляда незнакомца и от манящей конфеты. Ведь она могла оказаться самой вкусной на свете, если бы он попробовал ее! А может, самой горькой? Теперь Ванюшке оставалось только гадать, какая на вкус отвергнутая сладость.

В самом конце вагона сидел мужчина с ручкой в зубах. На столике перед ним лежал блокнот. Ванюшка присмотрелся к еще одному незнакомцу, взглядом проверяя его на запасы сладостей… Нет, пожалуй, он не будет заманивать Ванюшку к себе конфетами – ни одного ушка обертки от сладостей не было замечено, поэтому Ванюшка с интересом уставился на пассажира, увлеченного делом.

– Ты хочешь меня о чем-то спросить? – уточнил мужчина, не отрывая глаз от своих записей.

Голос незнакомца показался Ванюшке каким-то грубым и усталым. Так говорят все взрослые, которым очень много-много лет. Его папа тоже так говорит. Их голоса почти похожи.

«У взрослых вообще так мало отличий – платья да штаны», – промелькнуло в голове Ванюшки.

Записав что-то, незнакомец отложил блокнот и с интересом взглянул на маленького путешественника.

– Заходи и садись – я не кусаюсь, – улыбнулся он мальчику.

Ванюшка осторожно примостился у самого выхода на нижнюю полку. Он приготовился бежать, как только мужчина начнет предлагать сладкое угощение.

– К сожалению, конфет у меня нет, – словно читая мысли мальчика, посетовал незнакомец. – Я не ношу их с собой, потому что дети редко бывают моими собеседниками.

– Мы с вами собеседники? – удивился Ванюшка.

– Да, ты же пришел побеседовать со мной, значит, мы собеседники.

– Я не шел к вам беседовать.

– Однако мы уже говорим, – негромко рассмеялся мужчина. – И я хочу представиться, чтобы тебе не было так страшно беседовать со мной… Меня зовут Игнат Иванович, а тебя?

Ванюшке протянули руку, и он с радостью ухватился за широкую немного шероховатую ладонь Игната Ивановича. Так здороваются взрослые, значит, Ванюшка тоже взрослый! Это так приятно оказаться взрослым не по погодам, а по уважению собеседника.

– Ванюшка, – едва слышно вымолвил мальчонка, от волнения позабыв, что взрослые никогда не представляются короткими и ласковыми именами. Все взрослые имена заканчиваются на «ыч», что придает им солидности, важности.

– Ванюшка, ты раньше когда-нибудь ездил на поездах?

– Нет, – мотнул головой мальчишка. – А вы?

– Я живу в поезде.

– Вам машинист поезда разрешил тут жить?