– А как ты думаешь, – лёжа на соседней кровати и свесив ногу, спросила Финка, – если твоя бабушка говорит, что животными становятся чтобы очистить свою карму, то кем становятся люди, которые наоборот совершают в жизни только хорошие дела?

– Хм, не знаю, наверное, так и остаются людьми. Нам же на биологии говорили, что человек это высшая ступень эволюции.

– А для чего человек постоянно перерождается?

– Не знаю, спроси об этом у бабушки.

– А вот мои родители говорят, что после смерти мы попадаем в рай или ад. И никакого перерождения нет.

– А тебе самой как больше нравится думать?

– Ну, мне хочется верить, что твой пёс ничего плохого в прошлой жизни не совершал. А почему твоя мама не поехала?

И тут я заметил, что за весь день никто не сказал о моей матери ни слова. Даже бабушка не спросила, почему её нет с нами.

– Я не знаю. Я видел её за завтраком, она была очень грустная. Последнее время она очень часто грустит. Я пытался узнать почему, но она говорит, что всё хорошо. Наверное, она и, правда, больна.

Мы немного помолчали, после чего Финка сказала:

– Надеюсь, она поправится.

Утром нас разбудил отец. Солнце за окном ещё только начинало вставать, так что сразу было понятно, что ещё очень и очень рано. Мы собирались на рыбалку. Я встал довольно быстро, и распахнул окно. На улице было прохладно и свежо после ночного дождя. Трава и деревья были ещё мокрые. С крыши капали мелкие капли. Я сложил руки вместе, собрал немного этих капель, и обрызгал спящую Финку. Она закричала, а я рассмеялся. Внизу бабушка уже приготовила небольшой завтрак. Скорее это был просто утренний перекус. Мы съели по бутерброду с чаем, собрались, и двинулись к реке. В тот день мы мало чего поймали. Одного окунька и двух мелких карасиков. Но мы с отцом ходили на рыбалку не ради рыбы, а ради того, чтобы побыть вместе как отец и сын. Деда своего я никогда не видел, поэтому учить меня рыбачить, кроме отца, было некому. В городе обычно, отец уделял мне мало времени, из-за работы, зато в деревне он не упускал возможности научить меня чему-то новому.

Через две недели отец уехал. Отпуск у него закончился, и мы остались втроём. Бабушка пыталась заставить нас работать на грядках, но по утрам мы незаметно убегали из дома и возвращались только к вечеру. Вскоре бабушка сдалась, понимая, что мы всего лишь дети. Позднее приехал мой друг Димка, который жил на соседней линии. Мы подолгу сидели у него в гостях, играя в Денди. Компьютеры в то время только начали появляться, и были не у всех. Зато у многих были приставки, и те, у кого они были, часто менялись игровыми кассетами, как делали и мы.

В целом лето в деревне прошло спокойно и весело, за исключением одного случая. Однажды мы с Финкой и Димкой отправились прыгать через канаву. Канава пролегала вдоль всей деревни, то сужаясь, то расширяя свои берега. Вода в ней была чёрная, торфяная, кое-где так заросшая тиной, что кроме зелени ничего и не видно. Мы нашли забаву в прыжках с берега на берег, считая, кто сколько раз перепрыгнет. Увлёкшись, мы оказались в том месте, где расстояние между берегами оказалось очень велико.

– Ну что, Сенька, слабо тебе такое расстояние перепрыгнуть? Сдаёшься? – Димка положил руку мне на плечо.

– А тебе?

– Ну, значит слабо, раз отвечать не хочешь! – Димка всегда был задирой. И мы с ним постоянно во всём соревновались. Иногда даже ссорились, но каждое новое лето, приезжая в деревню, снова дружили, потому что за год все обиды забывались.

– Сам-то прыгни! А то только болтать можешь! – я скорчил гримасу и показал рукой знак «балабол».