– Да.

– До свидания, Сиджей.

Клэрити закрыла дверь и пошла в кухню.

– Надо поесть мороженого, – сказала она, положив в мою миску восхитительное холодное угощение.

Потом села за стол и начала безудержно есть. Доев свою порцию, я тоже уселась и пристально на нее уставилась, но добавки так и не получила. Закончив, Клэрити сложила бумажки в ведро под раковиной, и я почуяла тот же сладкий запах. Почему мне не дали их вылизать? Странные эти люди – выкидывают такую вкуснятину.

Потом Клэрити зашла в ванную и встала на маленький квадратный ящичек, чуть больше собачьей миски.

– Два с половиной фунта? Черт! Вот я дура! – расстроенно прошипела она.

Клэрити встала на колени над унитазом, и ее вырвало. Я в отчаянии металась сзади, чувствуя ее боль и огорчение. В воздухе появился запах сладостей, которые она до этого ела, потом она потянула ручку унитаза, и с ревом воды запах исчез.

Через пару дней наша жизнь вошла в счастливую рутину. Каждое утро на несколько часов подряд Клэрити закрывала меня в моей крошечной «будке» в подвале. Около полудня она возвращалась, мы играли, она прибирала за мной, кормила, а потом сбегала вниз по лестнице, зовя: «Молли!», и мы шли во двор играть. Вернувшись домой, мы оставались вместе до следующего утра. Я предположила, что она уходит в школу, как когда-то мой мальчик Итан. Сейчас школа мне нравилась ничуть не больше.

Каждый вечер мы с Клэрити играли в игру: она загораживала меня коробками под лестницей, а сама оставалась снаружи, но не отходила далеко, чтобы я чуяла ее запах. Если я начинала скулить или лаять, она раздвигала коробки и очень грубо говорила: «Нет!» Если я сидела тихо, то получала угощение. Постепенно время, на которое она оставляла меня в «будке», становилось все дольше, и каждый раз я получала угощение. Я поняла: Клэрити хочет, чтобы пока она находится по другую сторону коробок, я сидела тихо. Но мне совсем не нравилось сидеть там в одиночку, есть игры и повеселее.

Иногда Клэрити оставляла меня там на ночь – по ошибке, конечно, ведь я слышала ее шаги наверху и знала, что она дома. Но стоило мне залаять, Клэрити тут же спускалась и кричала: «Нет!» А когда, наконец, я сдавалась и укладывалась спать, она будила меня и давала угощение. Вот как все это понимать?

Однажды Клэрити сказала: «Ну все, она идет. Давай покажем наш трюк», отвела меня в подвал и задвинула коробками. Я сидела тихо. Потом я услышала шаги и голоса – приехала Глория.

Я сидела тихо.

Потом Клэрити спустилась, дала мне превкусное угощение, и мы отправились на долгую прогулку. Я даже почуяла кролика! Когда стемнело, она отвела меня обратно в «будку», и с тяжелым вздохом я улеглась. Не издав ни звука за всю ночь, рано утром я опять получила вкусное угощение и прогулку.

– Будь хорошей девочкой, сиди тихо. Я люблю тебя, Молли. Люблю тебя, – сказала Клэрити и ушла. Я подремала немножко, а позже услышала шаги Глории наверху. Интересно, она знает, что мне нужно давать угощение, когда я сижу тихо?

В этот раз Клэрити плохо задвинула коробки, и когда я ткнула носом в одну из них, мне удалось сдвинуть ее вбок ровно на столько, чтобы просунуть голову. Извиваясь и раздвигая коробки плечами, я сумела выбраться наружу!

Хотя я уже подросла, чтобы ходить по ступенькам самостоятельно, подняться наверх было не так-то просто. Когда я добралась до последней ступеньки, раздался звонок. Я услышала, как Глория прошла по коридору, чтобы открыть входную дверь.

Я выбежала в гостиную и остановилась понюхать чемодан на полу, которого раньше здесь не было.

– Я вас слушаю – сказала Глория, стоя в дверном проеме. Ветерок, дунувший с улицы, принес ароматы восхитительной травки и деревьев, а еще невообразимо сильный цветочный запах Глории, который практически заглушал все остальные.