Вот появилось несколько пар щупалец, по обе стороны от овального приплюснутого кокона. В его центре, основательно расположившись, жил теперь Атом. Были здесь и другие атомы водорода, не счесть числа! Но этот – был первым, от него началась история… существа.

Да, это было Существо, и оно уже училось движению. Его атомы, неутомимые, беспокойные, тянули к эволюции, к развитию свое тело. Существо это называлось Борхис, или восьмилапый марсианский паук. Конечно, по виду он был не похож ни на одного земного паука. У Борхиса были иные условия зарождения и иные задачи выживания.

Он вытянул вперед толстую, неуклюжую пока, лапку, и почувствовал приятное растяжение. Оказывается, были и другие лапки! Борхис узнал это не сразу, и каждый раз это становилось целым открытием, – случайно сократив какую-то невидимую мышцу вдоль тельца, он вдруг замечал, как поднимается и выпрямляется еще одна лапка. А вот – еще одна!

Как-то раз, сосредоточившись и чувствуя особый подъем энергии, Борхис так сократил мышцу, что одновременно две лапки, расположенные симметрично с левого и правого фланга, – обе дружно двинулись вперед. Борхису это очень понравилось, и он решил, что теперь научится делать так и с другими парами лапок. Прошло, правда, немало времени, но существо смогло одолеть эту сложную технику управления. И вот, в один из погожих марсовских дней, четыре пары ножек, дружно сменяя друг друга, понесли вперед овальное тельце. Вперед по гладкому бесконечному камню!

Он стал пауком.

Красивый, блестящий паучок стремительно продвигался на ножках, двигая ими, как слаженная команда гребцов двигает веслами в байдарке. Хорошо и проворно работали лапки, все сильнее становились связующие нити между ними, росли, превращаясь в мышцы, усиливались, наполнялись соками.

Борхис рос, и пищи ему нужно было все больше. А вокруг, кроме раскаленных докрасна песчинок, редко что удавалось нащупать. Но песчинки тоже служили отличной пищей, хрустящей и питательной. Они давали много кремния, серы, углерода, – всего, что было так необходимо для роста.

Чуть проснувшись, паук разминал свою важную переднюю пару лапок, и отправлялся на поиски новых свеженьких песчинок. Нащупав их, он низко наклонял хоботок, подхватывал пищу второй парой лапок (которая была тоньше и проворнее других) и просовывал ими песчинку внутрь. После хоботок надежно закручивался, не давая круглой песчинке заднего хода, и внутреннее давление продвигало ее по пищеводу.

«Вкусно, но мало!» – думал про себя Борхис, и отправлялся на новые поиски. Порой несколько часов попросту уходили на бесплодное обшаривание местности. Ничего не обнаружив, Борхис засыпал, впадая в анабиоз. Затем, хорошенько отоспавшись, вновь принимался за движение к завтраку. Иногда, чувствуя особенно сильный голод, он так напряженно выпячивал хоботок, словно тот мог как-то помочь передней паре лапок в исследовании почвы.

И однажды, в один из таких вот голодных моментов, хоботок вдруг прозрел! Каким же радостным стал этот день для Борхиса! Мир засверкал светом, показался рельеф, окруженный тенями. Солнце! Оно сверкало, освещая тысячи, миллиарды вкусных песчинок! Они были разбросаны то тут, то там, – теперь паучок точно знал, куда ему двигаться, что бы получить пищу! Он видел.

С того дня жизнь понеслась совсем в другом ритме. Каждая прогулка дарила возможность узнать что-то новое. Песчинки уже мало интересовали его, – так, служили иногда сухим перекусом.

Осматривая свои владения, он обнаружил вкусные свежие сгустки (местные росинки); затем нашел мелкие водоросли, а после – крохотных жучков, разных на вкус и цвет! Постепенно необходимость в ощупывании как-то забылась сама собой, и в один из дней передняя пара лапок исчезла. Борхис почувствовал так себя легче, проворнее и даже сильнее. Теперь он научился быстро бегать, гоняясь за ветром и иногда, сильно разогнавшись, бесстрашно падал вниз с высокого камня, оставляя за собой тонкую нить.