Я внес свои уточнения в проект резолюции съезда – так же, как и все остальные делегаты. В то время я еще наивно верил, что резолюция имеет большое значение (как покажет будущее – не совсем наивно).

Впечатлений от съезда было много. Как-то раз поздно вечером я брел по Театральной площади Москвы в густом тумане и думал о моем друге Яше Пастернаке, таком славном, с широкой улыбкой на простодушном лице. Мои чувства и мысли расплывались, перетекая друг в друга в какой-то полуосознаваемой неопределенности. Мне хотелось побыть с ним вместе, посидеть, поговорить, поделиться радостью, переполнявшими меня чувствами.

Внезапно я почувствовал, что на кого-то налетаю, и, подняв глаза, вдруг увидел перед собою Яшу! Что это было – случай? Интересно то, что Яша рассказал, как он думал в это же время обо мне и мечтал меня встретить!

Нужно ли говорить, что мы обнялись, зашли по пути в магазин и устроили в нашем номере гостиницы маленькое застолье – без черной икры и красной рыбы – но такое теплое, хорошее! Не помню точно, кто еще с нами был тогда.

Когда я вспоминаю это время сейчас, в 1997 году, через 40 лет, я думаю о том, какими мы были увлекающимися детьми в 30 лет моих и 47 Яшиных, и как это хорошо, что прагматизм и цинизм никогда не прилипали к нам!

Со смехом вспоминали мы выступление на съезде Ярослава Сергеевича Николаева, опытного остроумного оратора, когда он, выражая общее удовлетворение отстранением от руководства А. Герасимова, произнес под хохот всего зала:

«Не то чудо из чудес, что мужик упал с небес, а то чудо из чудес – как он туда влез!»

Иронические интонации и едва уловимые движения всего его тонкого тела были при этом неподражаемы.

Говорили мы, конечно, и о главном – о результатах наших усилий по упорядочиванию творческой жизни художников, о шансах на введение ежемесячного творческого минимума. У нас были все основания считать, что наши усилия, начатые еще на знаменательном собрании ЛОСХа, пробудившем Союз, не пропали зря. Уже введение системы договоров в широком масштабе и контрактаций для молодых художников говорили об этом. Большой резонанс наших предложений на съезде, как нам казалось, нельзя будет совсем игнорировать. Забегая вперед, можно сказать о том, чего мы не могли знать тогда, а именно, о введении в конце 50-х – начале 60-х годов ежемесячного гарантированного авансирования в комбинатах Художественного фонда на основе выполнения художниками получаемых от предприятий заказов. Наличие этих заказов обеспечивалось принятым Совмином СССР решением об обязательном отчислении 2 % от доходов предприятий и колхозов «на культуру», в том числе на заказы и приобретение произведений искусства.

Хотя это было не тем, о чем мы просили, но даже в таком виде государственная поддержка творчества сыграла огромную роль, дав возможность художникам, имея ежемесячный прожиточный минимум, заниматься попутно свободным творчеством, создать немало ярких произведений искусства, отмеченных творческой индивидуальностью. В очень значительной мере это относится и к художникам, занимающимся «левым искусством», продолжающим развивать начатую в начале века линию «Бубнового валета», русского авангарда в целом.

Государство не устранилось от поддержки развития искусства, считая это своим долгом. Особенно по достоинству можно оценить такую позицию руководства страны того времени в наши дни. Все художественные музеи получали средства из государственной казны не только на свое содержание, но и на закупку произведений искусства. Для заключения договоров к выставкам и закупок с них выделялись деньги Министерству культуры.