Там, вокруг утративших царственное круизное величие бассейнов с горками, барами и прочими ерундюшками (так Сенька называл кадушки с пальмами, лежаки и прочие штуковины для создания атмосферы блаженства посреди океана), хаотично колыхалось несколько сотен зомби. Это были бывшие пассажиры лайнера «Коста Грандиоса», самого большого круизного лайнера в мире. Мертвецы сталкивались друг с другом, спотыкались о перевернутую мебель, давили босыми ногами осколки кальянов и прочей посуды. Они падали, подымались, резко бросались на чаек, осмелившихся сесть на перила нижней палубы. Чайки оказывались умней мертвых людей, белые птицы с желтыми клювами успевали улетать, громко обругивая зомби.

Сеньку передернуло, к своим зомби, мерно ходящим между перилами небольшой палубы, он привык. Благо их было только трое. А вот толпы трупов на нижней палубе напрягали его до дрожи в коленях и потеющих ладошек.

Он еще раз окинул взглядом камбуз, подергал за массивную металлическую ручку двери, убедился, что она закрыта плотно. Потом затворил люк, ведущий на крышу кухни, – там была небольшая площадка примерно пять на три метра (слава богу, без зомби). И покачиваясь, как заправский моряк, направился в подсобку.

Подсобку Сенька в своем убежище оборудовал под спальню. Небольшая комнатенка без окон служила хранилищем круп, соли и прочих сыпучих продуктов. Вдоль стен стояло два металлических стеллажа по семь полок на каждом. Крупы в холщовых мешках, короба с маслинами и оливками, консервированные ананасы и прочие продукты Сенька уместил на верхних полках, а на нижней сделал себе лежбище. Наподобие спальной откидушки в поезде. На эту импровизированную кровать он накидал ворох тряпья, а вместо подушки использовал свернутый в несколько слоев фартук одного из поваров с эмблемой лайнера – короной под пальмой. Получилось вполне себе комфортно, особенно для детдомовца, не привыкшего к роскоши.

Подойдя к лежбищу, он придирчиво осмотрел постель на наличие складок. Одернул сбившийся мешок и со вздохом ухватился за кромку второй полки, закинув свое худощавое тело на нижний ярус. Света уже не было две недели, поэтому все манипуляции он проделал при приоткрытой двери, в проем которой проникали последние отблески закатного солнца. Умостившись поудобнее, он ногой толкнул дверь в подсобку. Железное полотно со скрипом закрылось, отрезав парня от камбуза. Он очутился в абсолютной темноте. Пока под мерное покачивание лайнера Сенька засыпал, ему вспомнилась сумасшедшая история о том, как простой парень из интерната попал на один из самых шикарных круизных лайнеров на голубой планете.

Дело было так. Еще на прошлый Новый год Сенька вместе с другими детдомовцами ждал посещения интерната важным чиновником из столицы. Чиновник этот приезжал не просто так, он должен был снять с детдомовской елки три запечатанных конверта с желаниями ребят. И исполнить эти желания, соответственно. Начальство интерната несколько раз проводило инструктажи о том, что можно писать в своих письмах желаний, а что нельзя, и проверяло каждый конверт на предмет слишком наглых просьб. Наглыми просьбами считались любые дорогие материальные подарки и аналогичные по стоимости просьбы. Максимум, что можно было попросить у чиновника, – это гитару или посещение музея (все подарки, естественно, должны были отвечать высокодуховным требованиям воспитания). Остальные просьбы директриса, чмокая своими тонкими губами под крючковатым носом, с недовольством отметала. Еще и умудрялась съехидничать по поводу «слишком бессовестных требований»: