Окровавленное лезвие охотничьего ножа он неторопливо вытер о траву и спрятал черненый клинок в ножны.

И, как дополнение картины, имелась окровавленная шкура медведя. Лежала, она, правда, на манер коврика, перед ногами этого Алексея. А у кустов их небольшая лайка жадно жрала медвежью требуху.

– Ох ты, Дружок! Дружок, ты куда от нас сбежал! – так обрадовался паренёк, что забыл назваться гостю.

– Ваш пёс? Сбежал? Так даже собаку кормить надо, оголодал. Вот, вчера ко мне прибился. Давай, сейчас костёр разведём, а то тебе обсушиться надо, замёрзнешь, заболеешь.

– Нет, – скорее испуганно произнёс юнец, делая шаг назад, – ждут меня с водой. И ты с нами иди, всё веселее у огня. Чаю попьём. И меня Еремеем Ивановичем Красильниковым называют, – важно добавил водонос.

– А, – с улыбкой тихо проговорил Алексей, – пойдём. Только мясо уложу, да и твой Дружок пока вдоволь наестся!

И то, пёс глотал здоровенные куски с кровью, и не разжевывая. Как видно, идти пока ему совершенно не хотелось. Хвост -кренделёк теперь весело смотрел вверх, а уши, хитрец, к голове прижал, всё же ожидая подвоха. И всё косил голубыми глазами на люлей. Ну а швед не спеша укладывал медвежье мясо в ткань, ловко при этом увязывая добычу. Ерёма поджидал нового товарища, а затем пошёл впереди, показывая дорогу.

– А кто это? – не понял Афанасий, вставая, и схватившись за ружьё.

Старшой артели увилел высоченного незнакомца, с рюкзаком за спиной, шедшего за Ерёмой. Тот где-то вымок до нитки, но с вёдрами в руках, полными воды. Не слишком Харатьеву это понравилось, но у гостя в руках оружия не было, за плечами висел американский винчестер, да охотничий нож на поясе.

Мясников, как всегда, быстрее дело делал, чем разговоры говорил. Он, как, самый опытный в артели, был уже с ружьём в руках, отходя чуть вправо, занимая лучшую позицию для точного выстрела. И даже оставил в покое кучу угольев, которую перемешивал палкой. Судя по запаху, там мясо запекалось, облепленное глиной, что бы не сгорело от сильного жара.

Но тут вперёд выбежал Дружок, встал на задние лапы, упершись передними в грудь Харатьева, и облизал лицо хозяина. Хвостом крутил не переставая, радуясь, что увидел своих. Напряжение, и некоторая боязнь сразу спала. Фёдор опустил своё ружьё.

– Ну точно, твой пёс, – усмехнулся гость, – Ну, а я- Алексей Горн, бакалавр Гетеборгского университета, ботаник, шведский подданный, к вашим услугам!

Афанасий предложил жестом гостю присесть у костра. Тот сразу достал раскладное сиденье, и удобно расположился. Снял кепи, заблестел бритой головой с чудной косицей на затылке. А хитрый Ерёма, пользуясь лёгкой суматохой, исчез. Старшой даже и не понял, как так всё вышло.

– Вот, мясо у меня, медвежатина. Запечь надо, а то ведь пропадёт. А так на пару дней еды на всех хватит, – проговорил этот высоченный иноземец.

– И прическа у тебя чудная, и вот, набил рисунок себе на руки, – спросил много повидавший Мясников, – не из каторжан ли ты, добрый человек? А то может быть, и жандармы по твоему следу идут? Если так всё, так уходи, по добру, да по здорову. Куда тебе захочется.

– Справедливо, – согласился швед, – Вот, и мой паспорт. Смотрите, – и достал из кармана куртки документ, с фотографией, и тремя коронами на обложке, – вот, погляди, добрый человек.

– Не пойму ничего, не нашими буквами написано, а лицо точно, твоё. Ерёма, прочти, ты тут самый умный! – добавил Мясников, и взявшись двумя пальцами, и опустил козырёк своего картуза на самый нос, прикрывая глаза.

Фёдор же всё замечал. И точно, парнишка вернулся к костру, уже в сухой и чистой одежде. Подошёл к артельщикам, взял в руки паспорт, и медленно, по буквам, прочёл: