– Согласен… Смотри, командир, деревня какая-то, – показывая рукой вдаль, сказал Фёдор. – Не иначе там и остановка намечается.

Подойдя ближе, они увидели почти оторванную вывеску на деревянном столбе.

– Старый Мерчик, – прочитал Фёдор. – Слышь, Ваня, какой-то Мерчик. В придачу ко всему ещё и старый. Мерина напоминает. Названия здесь все какие-то чудные, ей богу чудные. Чем ближе к границе, тем чуднее. Чего бы это значило? Ты слышишь, Ваня?

– Слышу. Не глухой. Ты лучше иди в ногу, а то семенишь, как старуха в гололёд. С тобой не только до Берлина не дойдёшь, а и до Мерчика не дотянешь.

Но до села они всё же дошли. Дома Мерчика ничем не отличались от прежних селений. Так же изуродованы как и везде, где прошёлся фашист. Те же печные трубы посреди пепелища, та же нищета после жёсткой оккупации и почти полное безлюдье. Позицию заняли возле села, окопались. Промёрзшая насмерть земля не поддавалась никаким лопатам. Долбили всем, чем могли. Только осколки мерзлоты в стороны летели, да крепкие выражения измотанных солдат, но к бою всё же приготовились.

– Селивёрстов, – Синельников присел рядом с сержантом. – Твоя задача, как всегда, танки.

– Что, товарищ лейтенант, снова мы на горячем участке? – спросил Иван.

– Снова, сержант, снова. Такая уж у нас доля, – лейтенант привстал и осмотрел лежащее перед ним поле, затем достал бинокль и приник к окулярам. – А вот и они, голубчики. Вот же сукины дети. Даже передохнуть не дали. Всё, ребята, к бою.

Синельников вскочил и побежал вдоль траншеи, поднимая усталых бойцов. Иван тоже всмотрелся в заснеженное поле. Вдалеке дымили идущие на них танки. На занятую полком позицию неумолимо надвигалась мощная моторизованная дивизия "Великая Германия", которая, несмотря на приказ Гитлера "удерживать Харьков до последнего человека", вместе с двумя дивизиями войск СС позорно оставила город. Сейчас она перешла в контрнаступление, пытаясь вернуть утраченный плацдарм. В составе дивизии, кроме привычных "Тигров" и "Пантер", шли новые тяжёлые танки PzKpfw VI. Именно на них делал ставку Гитлер, настаивая на увеличении их числа. За танками, как всегда, двигалась пехота и бронетранспортёры. Вот традиционно раздались первые залпы советских артиллерийских орудий. Немцы не стали долго ждать и тут же дружно ответили пальбой из пушек машин.

– Началось. Теперь держись, пехота, – подумал Иван, надевая каску. – Говорил же Синельникову, патроны давай. Чем теперь стрелять прикажешь?

– Приготовиться! Стрелять по моей команде. Поближе подпустим, чтобы наверняка! – прокричал Иван и пригнулся.

Неподалёку рванул снаряд, затем второй, третий. Земля вперемешку со снегом взметнулась ввысь, густо осыпая залёгших бойцов. На поле, сплошь усеянное врагом, тоже летели смертельные осколки. Вот загорелся первый танк, хвалёный PzKpfw VI. Задымил чёрным дымом, и из открывшихся люков полезли тёмные фигуры.

– Не такой уж он и неприступный, – радостно подумал Иван и что есть мочи прокричал: – По врагам Родины огонь!

Били прицельно и просто палили в белый свет. Нажимали на гашетки, не жалея патронов. Кричали, сами не слыша себя. Падали, поднимались, снова падали и уже не вставали. Бой достиг своего апогея. Немецкие танки, не сбавляя хода, подошли уже слишком близко. Так близко, что можно было дотянуться до них гранатой. Наступил перелом. Десяток хвалёных панцирей свернули с тропы и в бессилии опустили стволы орудий, исходя чадящим дымом, но в строю "Великой Германии" было ещё достаточно силы. Более чем достаточно, чтобы смять стрелковую дивизию и полностью уничтожить её. Пришло время принимать решение.